Цена предательства

— Ну, я должен ясно понимать приоритеты, — ответил Карадар, он посмотрел в глаза императора, — понимаете, создана уникальная ситуация. Никогда еще не было цели сменить хозяина. Обычно раб не несет такой ценности. Существовали многочисленные ситуации, когда раб надоедал, не был необходим больше, это решалось быстро и безболезненно путем элементарного устранения раба. Но тут же… Мой император, насколько важно для вас сохранить жизни и особи, и хозяина?

Дарко нетерпеливо отмахнулся, как от назойливого комара,

— Мне нужен раб — воровка сама виновата, можете избавиться от нее, она мне больше не дочь.

Карадар и Зарос при этих словах заметно расслабились, вздохнули облегченно,

— Ну тогда, Слава Создателям, ситуация разрешаема. Мы опасались, что вам нужно будет оставить в живых и особь, и носителя браслета.

— Итак, — нетерпеливо подгонял император, — когда вы дадите мне моего раба?

— Не так скоро, Ваше Величество, как я говорил, — такого прецедента еще не было, — повторил тихо Карадар. — Будем работать, надо провести опыты. Я уверен, что это возможно. Я участвовал в создании ошейника подчинения пять лет назад. Поработаем, изменим. Надо бы мне пару ардорцев и не очень нужных хозяев. — император кивнул, — будем пробовать. Я буду сообщать вам о результатах.

— Мой император, — я решил встрять в беседу, — раб очень слаб, он очень ослаблен пытками и церемонией, и хозяин его еще очень молодой…

— У принцессы стресс, не надо быть менталистом, чтобы видеть это, — подхватил мою идею Зарос, — помиритесь с ней, извинитесь, — в ответ низкое рычание, — да, да, поговорите с дочерью, покайтесь, скажите, что вам жалко…

— Чем лучше хозяину, лучше рабу, — перебил я Зароса, — хозяину плохо — раб слабеет. Пусть многоуважаемый Карадар делает свою работу, но для новой церемонии потребуется здоровый раб, а то он не переживет шока.

Карадар подтвердил кивком головы, — да, да, он должен абсолютно выздороветь. Это будет очень сильный шок, можем потерять их обоих…

— Ваше Величество, — осторожно начал я, — у принцессы в руках орудие необыкновенной мощи, небывалой — абсолютное могущество. Она этого еще не понимает и, надеюсь, не поймет. Не доводите ее до отчаяния, даже крыса в смертельной опасности превращается в тигра…

— Держите ее в счастливом неведении, создайте вокруг нее радостные условия, главное, чтобы она не начала думать и чтобы абсолютно не доверяла рабу, а только вам. Станьте ее лучшим другом — ну платьев там купите ей, туфельки, блестящее чего-нибудь…И ни в коем случае она не должна знать кто он, и не должна иметь возможности снять мифрил с раба.

— Принцесса молода и глупа — она должна быть на нашей стороне.

Император задумчиво молчал. Обдумывал. Вдруг он поднял голову на нас, посмотрел долгим взглядом. Кивнул.

Мира

Я тихонько подошла к мужчине и принялась рассматривать его.

По лицу раба сложно было узнать сколько ему лет, не юноша, но и не старик, хоть и седой.

Даже сейчас можно было увидеть, что когда-то раб был очень красивым — прямой нос, высокий лоб, огромные глаза вытянутой формы, длинные, очень густые черные ресницы, четкий овал лица, твердый подбородок. Сейчас же от выглядел ужасно: огромные глаза ввалились и, окруженные огромными синяками, они выглядели как два черных отверстия в неясном свете светильников. Лицо, с черными губами, при этом слабом освещении напоминало череп, белая кожа которого туго обтягивала кости вокруг острых скул.

Раб был очень, очень высоким, его голые ноги нелепо торчали из-за края кровати.

Что же с ним делать. Я нервно вздохнула. Присмотрелась. Раб не выглядел лучше даже после двух попыток исцеления Мериданоном. Черная грязная рубашка оголяла его руки и ноги, и казалось, что синяки, раны, ожеги были повсюду. Его пальцы распухли на концах, кожа побагровела, ногти отсутствовали.

Может он умер, прислушалась к себе, нет, сердце бьется. Он может умереть в любую минуту. И я останусь наедине с мертвым телом! Как страшно. Придется менять кровать, да и все тут вокруг… Ох, о чем я думаю, раб такой грязный, что все-равно тут все придется менять…и комнату.

Я придвинула стул и села рядом. Подумала. Снова посмотрела на ардорца. Он дышал тяжело и как то неровно, со всхлипами. Он беззвучно шевельнул разбитыми черными губами.

Налила воды в чашу, с отвращением приподняла тяжелую голову, по каплям вливая в приоткрытый рот. Больше всего меня поразило полное отсутствие сопротивления — как текущей в горло жидкости, так и смерти. А потом начался кошмар. Он весь горел, я непрестанно протирала его лоб холодной водой, его тело сотрясали мелкие конвульсии, он стонал, что-то шептал-хрипел, царапал опухшими пальцами без ногтей одеяло, на его повязках выступила кровь. И вдруг он открыл затуманенные болью глаза. Я стояла и ошарашенно смотрела на него. Великий создатель… эти глаза. Они не походили ни на что, виденное мной ранее, радужки были ненатурально фиолетового цвета, с темным ободком.

Его глаза распахнулись от ужаса, а его большое тело начало мелко трястись на кровати.