Цена прекрасного

Вместе у нас получилось оттянуть ковер в сторону и узреть вход в подвал. Сгнивший и весь в пыли, деревянный люк защищал подвал от незваных гостей. На вид он конечно хрупкий, но на деле, совсем наоборот ни один топор не смог бы его разрубить, я пробовал… и не раз. Древесина уже начинала чернеть и трескаться, теряя свою защиту, возможно сейчас она не такая прочная как раньше. В любом случае ключ у меня был, так что ломиться было не зачем.

— Да… давно ты не ходил в подвал.

— Я же сказал, я не хочу о нем вспоминать.

Я вставил ключ в ржавый замок и, провернув его дважды, открыл дверь, ведущую в кошмар… в мой кошмар. С невыносимым скрипом она отворилась, выпустив на волю тьму из подвала. Она растекалась по полу, пожирая свет. На нас устремился прохладный воздух, который обитал под домом. Еле-еле из мрака можно было разглядеть лестницу, но ничего другого видно не было.

— Не передумала?

— Ни в коем случае. Пошли, хочу увидеть, что ты так глубоко прячешь.

Я взял светильник и протянул его девушке.

— Держи, там довольно темно. Иди первой раз так умираешь от любопытства, я пойду следом.

Ева послушно кивнула и нырнула в непроглядную темноту. Тени сразу охватили светильник поглощая весь его и так небольшой свет. Я еле разглядывал спутницу. Деревянная лестница невыносимо скрипела с каждым шагом, словно вот-вот рухнет, уронив нас на холодную землю. Отовсюду веяло сыростью и было ужасно холодно, единственное, что меня согревало это тепло Евы.

Мы наконец спустились, я взял спички и зажег свечи, висевшие на стенах. Тьма немного рассосалась в углы, куда не доставал свет. Весь подвал был окутан паутиной: в углах, на стенах, потолке и даже на полу. Это место было вдоль и поперек окутана сожалениями и болью, за ошибки прошлого. Все ненужное заполняло тут пробелы: старые вещи, рваные книги, давно забытые желания, — служили здесь основой. Отчаяние смешивалось с воздухом и мраком, делая подземное логово безнадежным. Где-то бегали всякие жуки, тараканы, крысы, перебегая с одной норы в другую. Подвал — худшее место моего дома.

— Теперь ты довольна?

— Да, плохая была все-таки идея.

— Давай побыстрее уберемся отсюда, не хочу об этом вспоминать. — проговорил я, идя в сторону, по пути гася свечи.

— Стой! Тут еще что-то есть.

Она указала в самый темный уголок. Нет! Только не туда! Ну почему мы просто не ушли! Этого я и боялся больше всего: что она решит заглянуть туда.

— Нет, подожди! — крикнул я в последней надежде.

Но Ева уже не слушала, она кинулась узнавать во тьму, мое главное сожаление. Но, нет! Не сейчас! Я бросился в след, чтобы ее остановить. Видно ничего не было, я бежал в слепую по памяти, уронив по дороге несколько вещей и пару раз ударившись, но когда прибежал было уже поздно. Она молча стояла на коленях и смотрела в угол. Фонарь стоял в стороне на холодной земле, боровшись с тенью изо всех сил. Ева разглядывала то, что я не смог от нее скрыть. Не смог забыть и упрятать, даже от самого себя. Теперь она знает, но что будет потом? Ладно, сейчас не время для раздумий. Я подошел к ней сзади и положил руку на ее плече, пытаясь протиснуться к могиле.

— Это Берни, он был моей собакой. — Я поднес одну половину своего кулона и совместил с другой, лежавшей земле. Теперь слова соединились: «Ты самый лучший,

Берни!». — Однажды он носил это на шее. Собака заменяла мне все… он буквально был мне всем. Но я подвел его. Он столько раз спасал меня, охранял, когда мне было страшно, был рядом, когда я нуждался в поддержке больше всего на свете. Но я… я не смог ответить тем же.

Ева сидела все время на ледяной земле, внимательно слушая. И я продолжил:

— В этот день была метель… очень сильная метель. Нам нужно было выйти на улицу, я уже не помню зачем, но это было важно. Я взял с собой Берни, он лучше всех ориентировался в окрестностях. Мы дошли до леса, я отвлекся буквально на секунду, как из леса что-то выскочило и бросилось на меня, пытавшись разорвать. Меня охватил ужас холоднее вьюги. Я стоял, как айсберг, ожидая скорой смерти. Но Берни, он накинулся на тварь, пытаясь отвлечь ее от меня. А я… спрятался. Сбежал, как последний трус, а когда все затихло, то на месте сражения был разорванный на куски мой лучший друг. Его пасть была вся в крови, он сражался до конца, пока я отсиживался в безопасности. Бедное его тело от него почти ничего не осталось. Осталась лишь порванная бирка. — на глазах наступали слезы, было стыдно перед собой, перед Евой… перед Берни. — После того, как я закопал останки, я так и не смог с ним проститься до конца. Я пообещал всегда хранить первую часть кулона. Прошло уже много лет, с момента его смерти, я пытался забыть, но все было тщетно. Я же говорил — это плохая идея.

Воспоминания резали меня изнутри, раскаленными лезвиями. Я хотел уйти, хотел все изменить. Ева сидела молча. Наверное, думала, что ответить, но что тут скажешь? Все и так было ясно. Я — никчемный.

— Мне жаль, но… — начала девушка.

— Ты не должна было это слышать. Лучше бы я сжег это место.