Цена прощения

Этот мистер Недовольная Рожа злобно оскалился, протягивая мне несколько листов бумаги, скрепленные скрепкой.

— Что это? — в очередной раз спросила я, забирая листы из его рук.

— Разрешение на обыск вашего клуба, — довольно сказал он.

Чуть ли не замурлыкал от радости, урод! Перевела глаза на документ, внимательно вчитываясь в каждую строчку. Ладно, не докопаешься. Надеюсь в случае со мной будет так же.

— Мои люди проведут обыск в вашем клубе. Вам не о чем переживать, Майя Бориславовна, вы чисты перед законом. Ведь так? — сказал он так, будто на деле был уверен в обратно.

Нервно сглотнула, небрежно швыряя документы на стол.

— Так, — твердо ответила я.

И пусть я уже ни в чем не была уверена, но ему я этого уж точно не покажу. И все мое нутро подсказывало мне, что этот Борис Геннадьевич мог бы посоревноваться с полицейской овчаркой в поиске наркотических веществ. Он как пес с идеальным нюхом найдет даже то, чего нет. И я была уверена он найдет. Но найдет то, что и будет принадлежать ему.

Уже на протяжении двадцати минут люди Бориса Геннадьевича шныряли мой клуб. Я дала поручение всем охранникам глаз не спускать с его людей. Ну а мы с Борисом Геннадьевичем все это время сидели в тишине моего кабинета, прожигая лица друг друга убийственным взглядом. Словно мы учавствовали в только нам одним известной войне.

— Не хотите спуститься вниз и понаблюдать за процессом, Майя Бориславовна? — открыл свой рот инспектор.

Скорчила отрицательную гримасу, по-деловому закинув ногу на ногу.

— Не горю желанием, мои люди за всем проследят, — тут же ответила я.

Я всеми силами старалась держать непоколебимый вид лица. Не обращала никакого внимания и на внешний раздражитель, что сидел на против меня. Не фокусировалась и на недовольных орах и препирательствах, что доносились с первого этажа. Я знала, что все это хорошо разыгранный цирк. Знала, что спустя пару минут в кабинет ввалиться один из его сотрудников, держа в руках несколько килограммов наркотиков.

— Борис Геннадьевич! — влетел в кабинет худощавый парень лет двадцати пяти, — Что и требовалось доказать, — сказал он, небрежно швыряя на стол прозрачную упаковку с белым порошком.

Я аж слегка подпрыгнула на стуле от такой неожиданности. Спасибо, что не мне в лицо ее кинул! Взгляды всех присутствующих в момент устремились на найденный пакет и отчего-то липкий страх ледяным потоком стал медленно, но уверенно подниматься по ногам. В горле в миг стало неимоверно сухо, из-за чего было невозможно проглатить скопившуюся слюну. Моя пятая точка уже предчувствовала надвигающиеся неприятности.

— М-да, не радостно, Майя Бориславовна, не радостно, — качая головой, повторял он себе под нос.

— Это невозможно! — не желала я мириться с реальностью.

Да и как тут поверишь? Я знала каждого человека из персонала. Знала секреты, с которыми кто-то из них делился со мной на досуге. Каждый работник был часть семьи этого клуба и как сейчас поверить в то, что один из них предал меня?! Вы думаете, что я утрирую? Ни черта!

— Доказательства говорят сами за себя, — лишь усугублял мое положение Борис Геннадьевич.

Выдержка трещала по швам. Уверенность куда-то испарилась, а на смену ей пришла полная растерянность и не понимание происходящего. А параллельно с этим в голову не переставали врезаться мысли о том, что я уже как час должна была быть в больнице. Я обещала Тимуру, что приеду как освобожусь. Как там мой мальчик без меня? Что если ему не нравится общество Тимура? Мое материнское сердце не выдерживало столько атак за один раз.

— И что теперь? — словно в ожидании приговора прошептала я.

Вызывать полицию? Искать виновного по горячим следам? Дать взятку и замять этот инцидент? А я потом сама найду владельца этой дряни. Но как оказалось ни один из пронесенных в моей голове вариантов не сходился с действительностью.

— Видите ли, Майя Бориславовна, исходов события всего два, — и капля холодного пота скатилась по спине. — Либо вы закрываете клуб и мы закрываем глаза на этот инцидент. Либо вы сядите в тюрьму за распространение и хранение наркотических веществ в крупном объеме.

Я? За что? Это не мои наркотики. Не я их сюда притащила. Так с хренали сидеть буду я?! Все это попахивало хорошо разыгранным спектаклем, где главной целью было отобрать у меня бизнес. И только сейчас до меня дошло…

— Знаете, что, — начала говорить я, уверенно поднимаясь на ноги. — Полиция так дела не ведет. Вы не можете посадить меня в тюрьму, потому что кроме чудесно найденным образом пачки с порошком у вас ничего нет. На меня так точно! И вы никак не можете доказать, что эта дрянь принадлежит мне! Так что не надо мне здесь ставить условия, ясно?

И я резко замолчала, внутренни довольная собой и своим ответом. За всю мою речь лицо Бориса Геннадьевича оставалось таким же не возмутимым как и в первую секунду нашего знакомства. Ни один мускул не дернулся на его лицо. Мне кажется он даже не моргал на протяжении всего этого времени. Даже не смотря на то, что теперь я стояла, а он сидел не мешало ему действовать на меня подавляюще.