Цена рока

Он не хочет повторяться. И так уже сказал слишком много сегодня. То огромное и всепоглощающее, что сейчас искрит под кожей, далеко от обычных слов на букву «л». «Я умру без тебя». «Я умру за тебя». «Я убью за тебя». Так куда точней, но пусть это останется на интуитивном уровне понимания: она всё равно слышит это в стуке его сердца за собой. Сью слегка поворачивает голову для короткого, ласкающего губы поцелуя, бархатного и абсолютно отличающегося от всего, что было минутой раньше. Только отголоски дрожи ещё гуляют от тела к телу.

Оторвавшись, Сью открывает глаза и натыкается взглядом на яркую коробку высоко на полке стеллажа. Смех разбирает выходом её сверкающего внутри счастья, и, не удержавшись, она хохочет от их абсолютной глупости — надо было только руку протянуть. Заметив, на что она смотрит, Кей тоже улыбается, продолжая прижимать её к себе:

— Мэй, конечно, предусмотрительная дама. Но мне было некогда пялиться по сторонам в надежде найти резинку.

— Кажется… Пора таскать их с собой. Вдруг в следующий раз на сцене приспичит?

Смех становится громким и обоюдным. В том, что они будут на сцене вместе ещё не раз, уже никто не сомневается.

***

В этот воскресный вечер было решено не открывать бар для лишних посетителей. Парни уговорили Мэй на эту поблажку, потому что настроение у всех было отличное, и хотелось играть дальше, несмотря на поздний час. Грязный, старый «Клык и коготь» никогда ещё не казался таким уютным и гостеприимным. На деревянный помост вынесли всё оборудование, в полную силу пробуя трек за треком из пожеланий подписчиков. На коротком перерыве Мэй уселась на коленки к Данди, надев его шляпу и покуривая одну сигарету на двоих. К удивлению Кея, она даже не стала ехидничать, когда они со Сью вышли из подвала в мятых майках и с новой порцией засосов. В баре стремительно кончалось пиво и витал стойкий табачный дымок, когда решено было пробовать что-нибудь из репертуара Моторхэд. Кей надел ремень гитары и подтягивал не вовремя показавшиеся разболтавшимися струны, Нил начищал краем футболки хэты, а Джейк напряжённо вглядывался в бумажку с аккордами. Сьюзен всполошилась и соскочила со стула:

— Давайте заснимем? Хотя бы эпизодами, — она вопросительно взглянула на Кейда, и тот кивнул: уже понемногу начинал понимать, как работает общение с новым поколением публики. Им нужно давать затравки постоянно, чтобы интерес не угасал.

— Сфальшивлю — вырежешь, — усмехнулся он её энтузиазму. Вновь наклонился к струнам, смутно услышав, как она брякнула ключами от машины.

— Сейчас, только камеру принесу.

— Эй, а вы в курсе, что Лемми, вообще-то, басист? — подал голос Данди, уже неплохо заливший в себя пива и приобнявший сидящую у него на коленях Мэй за талию. — Так что давай-ка, Кей, двигайся от микрофона. Будет соло отбитых.

— Пофорсишь перед Милли в следующий раз, — шутливо поддел его Кейд. Но знал, что хотя бы одну песню будет отдавать ему. В конце концов, вчера на крыше Данди зажёг не хуже него самого. Закончив с настройкой гитары, он поднял голову, непроизвольно выискивая взглядом чёрный и слегка потрепавшийся хвостик. Не видно. Куда убежала? А, пошла за камерой. Но ведь камера…

— Чёрт! — догадка окатила льдом. Парни смотрели на него, как на психа, а он уже спешно скидывал с себя ремень, на ходу кидая «Гибсон SG» в руки Мэй.

— Эй, что случилось?

Тревога нарастала, била в затылок. «Не спускать с неё глаз». Задача предельно проста. До смешного. Кейд стремглав бросился в коридор, и уже оттуда услышал пронзительный крик боли, разорвавший уши и перевернувший ужасом кишки.

— Сью! — в панике заорал он, выскочив в тёмный проулок у бара. Его на миг ослепили жёлтые автомобильные фары, и чёрный Джип умчал прямо перед носом, взревев движком и оставив его глотать пыль из-под колёс. — Нет-нет-не-е-ет!

Секунда шока, звенящей тишины. Верить не хотелось. Что вот так, за несколько минут, пока он просто отвлёкся, всё рухнуло в ад. Её крик ещё гудел в затылке, и Кейд в ужасе сжал руками голову, вцепляясь в волосы, жмурясь, чтобы перестать его слышать. Её не просто забрали, ей причинили боль. Двое суток. Он не знал, что отсчёт буквально по часам, и не минутой больше. Воздуха не хватало, пекло горло. С бессильным скрипом зубов заставил себя открыть глаза и увидеть припаркованную у бара синюю машину с распахнутой настежь водительской дверцей. Камера была в рюкзаке. А рюкзак — вот он, валяется теперь на зассанном асфальте. В свете фонаря на сиденье что-то виднеется, и приходится подойти ближе, чтобы рассмотреть. Ему страшно это видеть, но от правды не сбежишь. Ноги тяжёлые, непослушные.

Кажется, что по миру вокруг, по всей картинке побили молоточком, и теперь изображение трескается какими-то кругами. Как стекло, мутное и грязное.