Цена счастья

Сама гувернантка клятвенно заверила, что все будет хорошо. И смущенно заметила: Дадли ей поможет. В это утро дети были относительно послушными; возможно, они останутся такими же весь день.

Эмма подумала про себя, что это неправдоподобно. Но даже шалости близнецов ее не волновали. Сегодня она была женой Барнаби, и ничто не могло омрачить их праздник.

Сначала они заехали на квартиру, где мисс Клак, кое-как занимавшаяся уборкой, удивленно воскликнула:

— Боже мой! А я думала, что вы в Испании.

— Пока еще нет, — ответила Эмма. — Мы были в деревне. — Она прошлась по комнате, где впервые встретилась с Барнаби, сдвинула Босуэлловского «Джонсона», который вновь перемесился на тот же стул, и села. Миссис Клак продолжала говорить, словно про себя.

— В деревне? В проливной-то дождь! Я называю такую погоду непотребной. Вот бой быков — захватывающее зрелище…

Из кухни появился Барнаби; взглянув на Эмму, он заметил:

— Сейчас у тебя то же самое выражение лица.

— Какое?

— То самое, которым ты меня сразила. Пожалуй, следует приводить тебя в мою холостяцкую берлогу почаще.

— Должно быть, я обязана особенным выражением лица твоему «Джонсону». Миссис Клак собирается провести здесь все утро?

— Она уже уходит. Я дал ей выходной.

— Нечто вроде королевских каникул?

— Вот именно. Не забывай, что у нас медовый месяц.

Раздался громкий голос миссис Клак:

— Я не кончила уборки, как вы велели. До свиданья. — И за ней захлопнулась дверь.

— Дорогой, — томно прошептала Эмма. — Как ты думаешь, не отвернуть ли голову мистера Джонсона в другую сторону?

Планета перестала вращаться, и время остановилось…

* * *

Когда пришла пора навестить тетю Деб, Эмма призналась почтенной леди:

— Я бесконечно счастлива. Так счастлива, что мне даже страшно.

Тетя Деб не сводила с миссис Корт ясных проницательных глаз.

— Тебя беспокоят события, о которых ты мне писала? Должна сказать, что ты стойко перенесла удар. Не каждый мужчина в медовый месяц позволит себе взвалить на молодую жену двоих детей от первого брака.

— Но не каждый мужчина — Барнаби.

Тетя Деб недоверчиво усмехнулась:

— Милая, ты ослеплена любовью. Не подумай, что я тебя осуждаю. Этот роковой мужчина обладает даром гипноза. Но я уже говорила: не доверяй своему идолу.

— Он не рассказал мне о Жозефине и о детях только потому, что я не хотела его слушать. Я не переставала твердить: «Прошлого не существует. Настоящее принадлежит нам, и все». Мне было ясно, что такой яркий мужчина, как Барнаби, имеет бурное прошлое. Но я ничего не хотела об этом знать. Оно не должно стать частью нашей совместной жизни… по крайней мере, так мне тогда казалось. Теперь я признаю, что была наивной.

Тетя Деб наградила племянницу проницательной, все понимающей улыбкой:

— Я думаю, ты справишься с мужем, моя дорогая. Только не позволяй ему разлюбить тебя.

— Ни за что! — вскинулась Эмма. — Я на век приворожу Барнаби.

— Желаю удачи, а теперь расскажи мне все обо всем

Внимательно выслушав Эмму, тетя пришла к выводу;

— Сомнений нет, мать вряд ли мертва. Мегги, очевидно, относится к тому типу детей, которые любят фантазировать, запугивать себя и близких. Я понимаю, что Южная Америка — весьма экзотическая часть снега, но, если бы Жозефина находилась не в экспедиции, а в могиле, зачем Барнаби стал бы утаивать ее смерть?

— Действительно, зачем? — переспросила Эмма, и перед ней снова воскрес далекий образ благоухающей брюнетки с красивым властным лицом.

— А что касается Сильвии, — продолжала тетя Деб, — то она представляется мне дешевой кокеткой, осознавшей бесплодность своих поползновений флиртовать с обитавшими в доме мужчинами. Вот она и дала деру.

Слушая тетю Деб, Эмма почему-то вспомнила песенку, которую вчера пели девочки: «Я слишком сильно вас люблю и потому вас покидаю». Но где они могли слышать эти слова? И почему они пришли ей на память?

— Трудно возразить что-либо, думаю, так все и было, — согласилась Эмма, хотя история с Жозефиной оставалась недоступной ее сознанию. Эмма не понимала многого, происходящего в Кортландсе: что означали загадочные слова миссис Фейтфул о «красотках»? Или рассказ детей об исчезновении Сильвии и ее слезах? Почему Дадли избегал женщин, кроме унылой, плоской как доска Луизы Пиннер?

— Вот увидишь: ничего страшного не случится, — уверенно произнесла тетя Деб. — Хотя мне жаль, что зря пропадет отличный сюжет для мелодрамы. Но если объявится Жозефина, непременно дай мне знать об этом знаменательном событии.

Эмму зазнобило, что показалось ей дурным предзнаменованием.

* * *

На следующее утро Луиза доложила: день в отсутствие отца и мачехи прошел вполне сносно. Дети немного шалили, но Дадли был строг, и девочки вели себя пристойно. Луиза не преминула заметить, что это был незабываемо приятный день.

Однако у Эммы создалось впечатление, что хитрая гувернантка чем-то обеспокоена; казалось, произошло событие, о котором она решила умолчать. После завтрака, когда мужчины ушли из дома, а дети устроили шумную возню в холле, Эмма все-таки узнала, чем встревожена мисс Пиннер.

Луиза, приблизившись к Эмме, испуганно прошептала: