Цена счастья

Хлопоты вокруг костра пришлись кстати: они отвлекали от тревожных мыслей. И когда Дина упорно спрашивала: «Почему Эмма еще не вернулась?» — Мегги наигранно-легкомысленно отмахивалась от сестры: «Откуда я знаю? Спроси лучше у папы. Он занимается ее поисками».

Но спросить о чем-либо у папы было невозможно, так как после обеда он все время разговаривал по телефону. Он выглядел расстроенным и неприступным. Мегги, заходя иногда в дом, слышала, как он упоминал Сильвию, мисс Пиннер, Эмму и маму. О маме он говорил с кем-то особенно долго. Мегги показалось странным, что он так интересуется не только мамой и Эммой, но и гувернантками.

Затем папа собрал в гостиной миссис Фейтфул, Ангелину и Вилли и учинил им форменный допрос. Потом Ангелина плакала, но, когда Мегги спросила у нее, что случилось, служанка громко высморкалась и сказала какую-то ерунду:

— Сегодня утром я забыла положить в карман картофелину на счастье.

В Кортландс прибыли два полисмена на черной машине, несколько позже папа уехал вместе с ними. Отъезд отца в полицию очень напугал Дину, равно как и ее сестру, но Мегги была слишком горда и скрыла волнение от домашних.

— Они забрали папу в тюрьму? — спросила она у дяди Дадли, стараясь казаться спокойной.

Но, видимо, Дадли и сам немного испугался. Он заметно побледнел, однако голос его звучал уверенно:

— Что ты, малышка! Для этого им необходимы понятые. И наручники. Вот такие. — Он крепко сжал тонкие запястья Мегги своими большими руками, обратив все в шутку, в игру. Девочка залилась нервным, почти истеричным смехом, а дядя Дадли заметил:

— Сейчас, когда никого нет дома, самое время завершить все необходимое, чтобы костер получился на славу! Как только все вернутся, мы его подожжем.

И они снова принялись за работу, сваливая в кучу сухие ветки и опавшие листья, тем самым, очищая от мусора сад.

Уже смеркалось, когда вернулась полицейская машина. Папа вышел из нее, и она умчалась.

Мегги и Дина кинулись к нему:

— Эмму нашли? Когда она вернется домой?

Папа медленно, усталым голосом проговорил:

— Я не знаю, где она. Просто не знаю.

Его моложавое лицо со времени исчезновения жены постарело, резко обозначились тонкие морщинки.

Мегги до боли закусила губу, пытаясь удержать подступившие к горлу рыдания.

— Это я виновата, — сокрушалась она. — Я вела себя отвратительно! Грозила зажечь смертельную свечу. Но я не делала этого, папа. Честное слово, я этого не делала!

В разговор вмешался внезапно появившийся дядя Руперт:

— Послушай, старина, тебя серьезно беспокоит отсутствие Эммы? А не могло так случиться, что она опять поехала в Лондон? Ты звонил ее тете?

— Господи, неужели ты мог подумать, что я этого не сделал? Она не появилась ни в одном из домов, где ее можно было бы ожидать. Так же, как и Луиза Пиннер. Скажи, могут ли две женщины в мгновение ока исчезнуть с лица земли?

— Тебе не кажется, что ты разыгрываешь мелодраму? — спросил невозмутимый политик, нахмурившись и кусая роскошные усы. — По правде говоря, эти таинственные происшествия нельзя назвать такими уж безобидными. Я имею в виду, что уже поползли тревожные слухи, сплетни досужих людей. Скоро мы обретем весьма сомнительную репутацию. Только этого штриха мне и не хватало в преддверии женитьбы.

К ним подошел дядя Дадли.

— А я не удивлюсь, если окажется, что Эмма и Луиза где-то встретились и не сочли нужным сообщить близким об этом. Обычное женское легкомыслие. С ними лучше не связываться, вот что я вам скажу.

Дадли замолчал, о чем-то размышляя, угрюмо покусывая нижнюю губу; неожиданно, как это частенько бывало, у него резко изменилось настроение. Он повернулся и весело скомандовал:

— Пора зажигать первую спичку. Сейчас наша «вавилонская башня» запылает ярким пламенем.

— Что это вы собрались сжигать? — равнодушно спросил папа.

— Старое тряпье, которое скопилось на чердаке. — Дядя Дадли произнес эти слова почти шепотом, как будто по секрету. — От этой рухляди уже давно пора избавиться.

— Не спорю, — обронил грустный папа и отвернулся.

Но Мегги не хотелось, чтобы отец уходил. Ее детская интуиция подсказывала, что без него она не почувствует себя в безопасности в быстро сгущающихся сумерках. Она боялась пламени вот-вот готового вспыхнуть гигантского костра. Радостное возбуждение невольно сменилось тревогой.

Она вцепилась холодными пальцами в большую теплую руку отца, и на его родном лице промелькнул отблеск прежней, доброй и мягкой, улыбки.

— Знаешь, мне страшно, — откровенно призналась гордячка Мегги.

— Что я слышу: страшно тебе, а не Дине?!

Но Дине тоже было страшно. Когда дядя Дадли нагнулся, чтобы зажечь спичку, она начала кричать:

— Ах, нет! Нет, нет, нет!

Дядя Дадли раздраженно спросил:

— Что это вдруг? Мне казалось, ты с нетерпением ждала этого мгновения, разве не так?

— Только не пугало! Кто-то взгромоздил его на самый верх! Мегги, пугало сейчас сгорит!