Цена счастья

– Обернулся. Увидел меня и приказал оставить его одного. Ненадолго. Вскоре меня позвали обратно.

– Если там и был яд…

– То теперь не установить, кто его принес. Это так.

Лиля стукнула кулачком по столу.

– Расследование не проводилось?

– Нет, Лилиан. Король приказал все замять.

Она кивнула.

– Дело дрянь.

– Это и так понятно.

– Нет, Ганц. Я не о том. Вот давайте мыслить логически. Мы берем обычного… дворянина. Приходит он домой, а там его сын и друг – мертвые. Разве он не начнет расследование?

– Еще как начнет. Но… шум, скандал…

– Неужели вы бы не справились без скандала?

– Я бы справился.

– А я бы сделала все, чтобы отомстить за моих близких. Черт с ним, со скандалом. Можно и просто падение с лошади устроить. Кстати, никто из высокопоставленных особ после этого случая скоропостижно не скончался?

На этот раз Ганц задумался надолго. Потом тряхнул головой.

– Одного герцога удар хватил, так ему уже и за семьдесят было.

– Угу. Возраст.

– Да, и графа одного жена прирезала во сне. Но он ее смертным боем бил…

– Баронов и лэйров не считаем. Не те фигуры. Нужно искать кого-то покрупнее. Убыли в послах не было?

– Да нет. Если бы не это… на редкость спокойный год.

– Значит – либо Джайс, либо Эдмон.

– То есть?

– Если исключить посторонних, а мы вынуждены это сделать – остаются эти двое. И я бы поставила на Джайса, – заметила Лиля.

– Почему? – Ганц и сам думал примерно так же, но ему было интересно послушать рассуждения графини.

– Потому что граф знал, что принц его терпеть не может. Вот представьте, человек, который вас ненавидит, приглашает вас… поговорить. Ваши действия?

– Кольчугу надену.

– А яд возьмете?

– Не знаю. Только если он у меня всегда будет с собой.

– Вместо соли?

– Кинжал бы взял.

– А я бы взяла яд. И возможно, Джайс тоже. Эдмон моложе и сильнее, справиться с ним честным путем – шансов нет. Остается отравление…

– Это мерзко и недостойно дворянина.

Лиля сморщила нос:

– Торговля тоже. Иртон ею занимался.

– Тоже верно. И все же… одно дело – торговать редкостями, а другое – травить принца.

– Редкостями?

– Думаете, – поймал Ганц мысль, – какой-нибудь экзотический яд, оставленный себе… поиграть?

– Если бы мне в руки попалось, например, кольцо с ядом – я знаю, такие есть, я бы сразу с ним не рассталась. Ганц, вы помните тот вечер, тут нам невероятно повезло. Словно Альдонай ворожит. Скажите, когда вы вернулись второй раз, позы мертвецов не изменились?

Ганц задумался. Потом пожал плечами.

– Кажется, да. Хотя и не могу сказать, что точно изменилось.

– Они оставались в креслах?

– Да.

Лиля кивнула:

– А их одежда была в порядке?

– Вроде бы да. Я не обратил внимания. Или заметного беспорядка в ней не было, потому и в глаза не бросилось.

– Король их обыскивал. Полагаю, что-то подозревал или думал…

– Что именно?

– Вот тут мы подходим к самому интересному. Если допустить, что Джайс Иртон отравил принца, а следом и себя… Такое может быть?

– С чего бы вдруг? То есть может, конечно. Но ведь у каждого действия есть обоснование, разве нет?

– Разве да. Абсолютно точное замечание. Итак, почему такое могло случиться?

– Ну себя – понятно. Слишком многие знали об их встрече.

– Чтобы уйти от процесса, казни и прочего…

– Это возможно. Но почему Эдмона?

Лиля прикусила ноготь. Тот наконец сдался и сломался. Но женщине было не до мелочей.

– Есть у меня одна идея, Ганц. Но лучше вы мне скажите, насколько я дура. А для начала…

Она потянулась к столу и достала из глубокого ящика небольшую шкатулку. В ней были сложены все письма Джессимин Иртон к матери.

– Читайте.

Ганц пробегал их глазами. Откладывал в сторону, брал следующее… и когда он отложил последнее и поднял голову – Лиля увидела в его глазах тот же вопрос, что задавала и себе.

– Это – возможно?

– Вполне. Эдмон мог шантажировать графа, и тот…

– Насколько я поняла, Джайс готов был на все ради сестры и… детей. Чему тут удивляться. Мог ли у Эдмона быть компромат?

– Признания повитухи? Что-то такое… если и было, этого все равно не нашли. Ваше сиятельство…

– Ганц, это все должно остаться между нами. Сами понимаете – с таким знанием не живут.

Ганц отлично понимал. И то, что Лиля – тоже, заставило его чуть спокойнее вздохнуть. Не самоубийца же.

Он задумался. Нахмурился.

– Нет, что-то тут тогда с Ивельенами не складывается…

– Но Амалия…

– И что? У нас незаконнорожденные ничего не наследуют. Наоборот, никогда бы…

– А если Эдоард женился на Джессимин раньше, чем на Имоджин?

– Нет. Это уж вовсе не вероятно. Но даже тогда Джес имеет право наследования, а Амалия нет. И бунт бы вспыхнул… Нет.

– Ну так Джеса и пытались оставить без наследника. А меня – убить. И его бы… того, да вот в стране нет.

Ганц покачал головой:

– Нет, госпожа. Тут что-то не так…

Лиля вздохнула:

– Что?! Знать бы!

– Боюсь, единственный, кто знает, – это король.

– Ну и Алисия, надо полагать.

– Вряд ли они нам что-то расскажут. И если что…

– Скорее нас закопают. Я понимаю. И буду молчать.

– Я тоже.