Цена счастья

С момента попадания в этот мир ее удивляло, что был известен только один континент. И сейчас графиня Иртон хотела взять на себя функцию испанской короны – снарядить корабли к неизвестному побережью.

Единственное, что ее нервировало, – это местная физика, в законах которой она вообще не разбиралась.

На Земле полюса планеты совпадали (практически) с магнитными. И компас она могла сделать за три минуты. Берется иголка, чашка с водой, пробка, чтобы на поверхности плавала, иголка нагревается с одного конца, после чего он размагничивается, ее на пробку, ту в чашку – нагретый конец будет указывать на юг. Однако как это будет работать здесь?

Но, допустим, компас есть, подзорные трубы есть, корабли…

О кораблях вскоре после приезда в столицу был разговор с Августом, после чего отец (да-да, отец) подумал – и принялся усовершенствовать вирманский корабль. Ему тоже хотелось большего. А если есть деньги, есть возможность… почему не попробовать?

Опять же вирмане пристроены. Раньше они были обычными пиратами, конкурировали с Лорисом, но если Ативерна договорится с Уэльстером и Ханганатом, Лорис и так вычистят. А вирманам что делать? Зубы на полку класть или в оппозицию уходить? Увольте…

– Вот, ханганы скоро отправятся на родину, – удовлетворенно сказал Джес.

– Примерно через полгода – год.

– Так долго?

– У Амира было тяжелейшее отравление. Мальчишку вытащили чудом.

– Понятно. Но ему ведь не требуется постоянное присутствие докторуса?

– И все равно…

– Дорогая супруга, – синие глаза Джеса нахально блеснули, – а вы не ищете ли отговорок?

– Ищу, – так же нахально созналась Лилиан. – Ежедневное присутствие такого мужчины, как вы, опасно для добродетели.

– Для добродетели невинных дев. А вы – моя жена.

– А еще мне нельзя иметь детей…

– Ну и пес с ними. Пару лет потерпим. Есть же травы…

– А откуда вы о них знаете?

Джес сморщил нос.

– Вы меня всю жизнь будете попрекать любовницами?

– Сложный вопрос…

Лиля кокетничала. Но… а почему нет?

Это – ее супруг. Он оказался достаточно умен, чтобы наладить контакт или хотя бы пытаться это сделать. Смысл строить из себя невинную монахиню? Она, между прочим, молодая здоровая женщина. С определенными желаниями. Ладно еще в Иртоне, первые полгода. Пока оправлялась от выкидыша, пока дел было… а вот потом… Иногда – накатывало. Хотелось. Но…

Не с Джесом.

Не нужен ей был этот смазливый красавчик, в котором не было ни души, ни желания ее пробудить. Не нужен. Даже Рик был интереснее.

«Авось кто-то и сдохнет. Или я, или падишах, или ишак – хвала Ходже Насреддину за его вековую мудрость. А потом разберемся, кто из нас лучше знал богословие».

– Гардвейг… спасибо, что согласился встретиться.

– Отчего же не согласиться, Эдоард. Пожалуй, я должен тебе спасибо сказать. За Тахира.

– Смотрю, меньше хромаешь?

– Есть такое. Лечат…

– И что говорят?

– Что лет десять могу протянуть. Если возьму себя в руки и буду делать, что скажут. Есть что полезно, травы пить, опять же упражнения делать…

– Я смотрю, ты уже с этим смирился?

– Ты же знаешь, мне раньше и того не давали…

Эдоард знал. О зверствах лекарей по отношению к беззащитным монархам он мог рассказать многое. На себе испытал – и ведь выздоровел! Но здоровье пока не позволяло правителям общаться официально. Эдоард своей королевской волей мог никого не допустить на эту встречу. И Гардвейг его поддержал. В итоге – обычный зал с камином, столик и двое немолодых людей, сидящих в уютных креслах.

– Что-то случилось?

– Да вот ведь… прочти сам.

Гардвейг принял из рук Эдоарда небольшой свиток пергамента и пробежал глазами по строчкам. Уже на середине его лицо покраснело. Потом побелело, а потом он запустил свиток в угол и прорычал:

– С-стервь малолетняя!!!

Эдоард смотрел серьезно и внимательно.

– Думаешь, правда?

Гардвейг махнул рукой. Мол, подожди, дай успокоиться. Эдоард посмотрел на него и сам налил ему вина, протянул кубок…

Гардвейг сделал несколько глотков, постепенно успокаиваясь.

– Это откуда?!

– Рику прислали. Так это правда?

– Не знаю, – мрачно отозвался Гардвейг. – Но если Анелия пошла в мать, я бы не удивился. Та с любыми штанами готова была закрутить, эта тоже вот… Чем хочешь клянусь – не знаю.

– А так там все верно?

– Про воспитание, про воспитателя – верно. Про родинки… У нас есть одна семейная – на пояснице. Но мало ли что, как, откуда. И я ее не осматривал.

– А если я осмотрю? Найдем повитуху, докторуса… сам понимаешь.

Гардвейг понимал.

Собственно, он женился несколько раз на вдовах. Но ведь не на убийцах! И не вслепую… он-то про своих жен все знал, с самого начала.

– Понимаю. И возражать не стану. Об этом кто знает?

– Никто. Слово короля, я сохраню тайну.

Гардвейг чуть расслабился. Если Эдоард пообещал…

– Политика…

Он не оправдывался, не объяснял, он сообщал то, что королям и так было известно. На троне чистеньким и благородным не останешься.

– Верно. Но мне договор с Уэльстером тоже выгоден. Ивернея не устраивает меня, а Лидия – Рика.

– А Анелия… Дурища! Своими руками придушу!

– Если выяснится, что Анелия девственна, в тот же день объявим о помолвке. Обещаю. Но если нет…