Цена счастья

— Ах, миссис Корт, дети все слышали!

И гувернантка разразилась слезами.

Прежде всего следует заняться детьми! Эмма распорядилась уложить их в постель и принести чай в детскую. Слабой, уязвимой Дине стало уже лучше: ее больше не тошнило. А возникшая в дверях комнаты Мегги, глядя на Эмму огромными черными встревоженными глазами, потребовала ответа:

— Ведь они нашли маму, не так ли? Конечно, вы в этом не признаетесь, но нам с Диной все известно. Неопознанный скелет — это наша мама!

Эмме пришлось пересказать дикую фантазию Мегги своему мужу.

— Жозефина? Что за безумная мысль! Вот что значит быть детьми сочинителя детективов! Страсть к самым невероятным выдумкам в генах у моей сорвиголовы Мегги.

Эмма бросилась к нему в объятия.

— Дорогая, давай завтра же поедем в Испанию. Давай! Мы ждали слишком долго. Я так стосковался по яркому солнцу. Давно уже я чувствую себя кротом, полуслепым, привыкшим жить в сумраке.

Барнаби погладил жену по шелковистым волосам. Его рука была сама нежность.

— Мой милый, никто не мог бы желать этого сильнее, чем я. Но как же дети?

Еще не закончив фразу, Эмма осознала, что ее мечте не суждено осуществиться. Она не бросит близнецов, даже если Барнаби осмелится настаивать; особенно после «открытия» Вилли.

Впрочем, бояться им обоим нечего. Скоро все узнают, чьими были эти бедные маленькие кости, покоившиеся, по выражению поэта, «во сне глухом, слепом и бесконечном». И она в силах убедить доверчивую Дину от души посмеяться над дикими фантазиями Мегги.

Вообще это событие не имеет большого значения, даже если полиция после стольких лет и установит, кто закопал тело незнакомки в могилу на пустыре.

Глава 2

Хотя зима была на редкость дождливой и туманной, утром засияло солнце, и Эмма проснулась с еще непривычным, но сладостным ощущением: она не одна. Барнаби спал рядом с ней. Сладостным? Сентиментальное, чужеродное слово, оно не гармонирует с обликом ее недавно обретенного мужа: он атлетически сложен — высок, широкоплеч, решителен и преисполнен мужества. Но иногда, правда, Барнаби позволяет себе понежиться, пребывая во власти «благословенной лени»; подчас бывает рассеянным, как Паганель. У него пронзительно-голубые глаза и открытая, веселая улыбка, покорившая Эмму. Есть у писателя, конечно, и уйма недостатков. Главный из них — стремление как можно скорее получить то, чего он хочет. Вот почему Эмма и стала его женой так стремительно — всего через четыре недели после знакомства.

Недостатки Барнаби до сих пор представлялись Эмме очаровательными и завораживающе-милыми, и эта ее снисходительность была необъяснима, ибо в других людях те же изъяны характера ее откровенно раздражали.

Густые, цвета темного меда волосы Барнаби разметались во сне, обнажив его классически очерченное лицо. Оно было так трогательно-красиво, что у Эммы защемило сердце. Она села в постели и стала пристально смотреть на мужа, пользуясь благословенной возможностью спокойно полюбоваться им, не ощущая на себе дразнящего, и насмешливого взгляда его голубых глаз.

Эмма — начинающая журналистка — почти ничего о нем не знала. Четыре недели назад она пришла к Барнаби домой, чтобы взять интервью для статьи в женском журнале. Девушка очень нервничала, поскольку это было ее первое самостоятельное интервью. Обычно она выполняла более скромную, не связанную с творчеством работу, но эпидемия гриппа опустошила редакцию; в последний момент оказалось, что она была единственным человеком, способным провести ответственную встречу. Ее нельзя было откладывать, так как Барнаби Корт, заметная фигура среди писателей, преуспевших в жанре детектива, был почти недоступен для журналистов.

Беседа с самого начала не задалась. Отчасти из-за того, что избалованный вниманием прессы Барнаби не любил давать интервью женщинам, отчасти потому, что он увидел перед собой непрофессионала. Он и пальцем не пошевелил, чтобы найти стул в своем неимоверно захламленном кабинете, и растерявшейся Эмме самой пришлось отодвинуть толстенную книгу (это было старинное издание «Джонсона» Босуэлла), чтобы как-то примоститься на краешке.

Затем безжалостный Барнаби окончательно выбил ее из колеи, обрушив на юную дебютантку град самых разнообразных вопросов.

— Вы собираетесь спросить у меня, почему я стал писателем, сколько часов в день я работаю, беру ли характеры персонажей из жизни и какой род убийства предпочитаю?

Дерзкий взгляд его голубых глаз выводил Эмму из равновесия, хотя она вовсе не была застенчивой и обладала от природы сильным пылким характером. Ей даже приходилось укрощать свой темперамент, когда интересы дела того требовали. Но в манере поведения Барнаби Корта было нечто такое, чего Эмма не могла вынести. С умыслом или нет — он пытался задеть ее чувство собственного достоинства, а это она бы не простила даже обаятельному мистеру Корту.

— Или, — продолжал он, покусывая черенок трубки, — вы предпочли бы узнать, что я ем за завтраком, какого цвета моя пижама и каков мой идеал женщины?