Цена Шагала

— Ну вот, Виталий Сергеевич, — сказал Василий Семенович Трегубец, удобно расположившись на диване напротив вздрагивающего на стуле Токарева. — Дела наши с вами весьма прискорбны. Попытаюсь обрисовать вам ситуацию. Буквально пару дней назад ваша довольно скромная персона попала в поле моего внимания. Собственно, даже не моего, а моего высокого начальника. Фамилия его вам не интересна, да и к делу это не относится. Так вот, он, начальник, попросил меня поинтересоваться, кто есть такой Виталий Сергеевич Токарев, зачем он живет на белом свете, с кем дружит, чем занимается. Да вот, понимаете ли, какая закавыка произошла. В процессе изучения вашей, скажем, далеко не безгрешной, но вполне светлой, жизни наткнулся я на имя, которое, к сожалению, хорошо мне знакомо и, насколько я понимаю, знакомо и вам. Речь идет об Андрее Сорине.

Дело в том, что некоторое время назад я внимательно следил за передвижениями этого молодого человека по нашей столице. А потом, поди ж ты, утерял его из виду. Более того, скажу, поиски этого гражданина вышли мне боком. Я был понижен в должности за не вовремя проявленный интерес и вообще, как говаривали ранее, претерпел по службе. Однако для себя выяснил кое-что интересное. Во-первых, этот самый Сорин не просто так мечется по городу, а от кого-то бегает. Во-вторых, он бегает потому, что в его руки попала, или попали, какие-то чрезвычайно ценные предметы. Подозреваю я, что связаны они с искусством. Причем заметьте: попали они к нему не по наследству, ни в виде дара, а так, чисто случайно, дуриком. Так вот, на эти самые предметы кто-то имеет очень серьезные виды, и этот кто-то, как я уже много раз успел убедиться, человек весьма недружелюбный и с большими связями. Сорина вашего он, видимо, не нашел, равно как и ценности, которые ему принадлежат или которые он так хочет приобрести. Но, не найдя Сорина, он каким-то боком — сие мне неведомо — вышел на вас и попросил моего начальника, чтобы я установил, где вы обретаетесь и как вы с Сориным связаны. Просчитывая ситуацию и опираясь на свой довольно богатый жизненный опыт, я подозреваю, что после того, как оный господин встретится с вами, жить вам останется хорошо если минут двадцать. Нет, о Сорине вы ему, конечно, расскажите, но здоровья вашего это не спасет. А посему бросим ломать комедию и честно друг другу расскажем, что происходит и почему. Ваше слово, Виталий Сергеевич!

В процессе этого монолога Виталий ерзал, ломал тонкие паучьи пальцы, но не проронил ни слова. И теперь, когда ему предоставили возможность говорить, он вдруг как сорвался с цепи.

— Что — я, почему — я, — затараторил Виталик. — Ну, подумаешь, помог другу, ко мне мой старый школьный друг обратился, почему не помочь? Странно было бы, если б я ему отказал. Прелестный парень. Ну, свел его с одним человечком, договорился: ну и что, подумаешь! Никаких криминальных дел я не совершал и совершать не собираюсь…

— Оставим в стороне вашу незапятнанную репутацию, — перебил Токарева Трегубец. — Говорите по делу.

— Ну, значит, так, по делу, — пришел в себя Токарев. — Объявился как-то у меня Сорин. Черт знает сколько лет я его не видел, может, десять, может, пятнадцать, к делу это не относится. Так вот, объявился и попросил помочь. Сведи, говорит, меня с кем-нибудь из таможни. Мне, говорит, надо вывезти из страны кое-что, это кое-что дорого стоит и это дорогостоящее принесет тебе хорошие дивиденды. Ну, я согласился: какой бизнесмен пройдет мимо посреднической услуги, я же посредник по профилю!

— Виталий Сергеевич, прошу вас, не торопитесь, поподробней: с кем свел, когда свел?

— Ну, был такой, был, приятель мой Алексей Скосарев, таможенник, работает в «Шереметьево-2». Ну вот, сами понимаете, небольшая услуга, почему не помочь товарищу?

— Сколько? — спросил Трегубец.

— Нет, ну какая разница, какая разница сколько? Ну, немного, ну, деньги есть деньги, всегда деньги.

— Поконкретнее.

— Ну, я уже сейчас не помню: тридцать тысяч, сорок тысяч — кого это волнует?

— Что надо было вывезти?

— Чемодан, просто чемодан, небольшой чемоданчик.

— Что в чемоданчике лежало? — поинтересовался Василий Семенович.

— Я почем знаю? Почем я знаю, что там лежало? Там могло находиться все, что угодно. Яйца Фаберже там могли лежать, мои собственные яйца — все, что хотите!

— Прошу меня простить, Виталий Сергеевич, но думаю, что ваши гениталии не стоят тридцати или сорока тысяч долларов.

— Ну, это я так, для красного словца, извините. Я думаю, что картины, там лежали картины. Вот эти картины Сорин и должен был вывезти.

— Куда вывезти?

— В Англию, в Англию он должен был вывезти. Там ему мой Скосарев дал телефон человека, к которому надо обратиться.

— Случайно, не помните, как того человека зовут?

— Прекрасно помню. Зачем вам? Он порядочный человек…

— Чем занимается ваш порядочный человек?

— Ну, чем он занимается? Торгует антиквариатом, чем он может заниматься? Порядочный человек, галерист, известная личность.

— И как его имя?

— Кошенов, Илья Андреевич Кошенов.