Цена славы

Тут помогло заявление кого-то из Talion. Дан не знал точно, кто из них является официальным потерпевшим, да это и не важно. Главное, что наличие потерпевшего позволило немного сменить юридические акценты: теперь это дело о склонении к проституции, а его можно вести тайно, не публикуя отчеты о расследовании.

Оставить все под грифом секретности просто невозможно: слишком много арестов для демократической страны, слишком много свидетелей и подозреваемых. Что-то придется сделать достоянием общественности.

Вечером тридцатого декабря усталый Джиён кое-что рассказал Дану.

Он не спал прошлую ночь, хотя и приезжал домой ужинать. Беременная супруга — это значительный повод для отлучки с работы, поэтому Джиёна отпустили домой на несколько часов, успокоить жену, а потом он снова вернулся на работу.

— Ты вообще спал? — участливо спросил Дан, когда после ужина они вместе сели на веранде.

— Три раза по сорок минут, — ответил Джиён с улыбкой. — Не переживай, я привык к такому. Сейчас самое лучшее — продержаться еще немного и пойти спать в обычное для меня время.

Дан задумчиво кивнул. Он прекрасно знал, что трех-четырех часов сна в сутки может хватать достаточно долго, если тебе есть чем заняться во время бодрствования. Но он сам предпочитал сначала отоспаться, а не сразу пытаться восстановить режим.

— Расскажешь, что происходит? — осторожно спросил Дан.

Джиён кивнул, но говорить начал не сразу. Достал из кармана брюк помятую коробочку — никотиновые пластыри. Он намерен бросить курить, потому что вскоре в доме появится ребенок, но это дается ему сложно. Сейчас он приклеил пластырь и подвинул к себе ближе кружку с чаем.

— Сложно сказать, с кого именно все началось. Чуть ли не с основания корейского шоу-бизнеса продюсеры продвигали тех, кто с ними спит… потом стало понятно, что можно заставлять красивых мальчишек и девчонок спать с теми, кто нужен продюсерам. Где-то в девяностые это превратилось в систему, сдерживала которую круговая порука. В двухтысячных Квон Манхук, он сейчас исполнительный директор Диспатч, стал кем-то вроде начальника всей этой структуры. Это он начал печатать Папки.

— Это подтверждённая информация? Он сядет за это? — уточнил Дан.

Джиён осторожно кивнул:

— Скорее всего — да. В суде может произойти всякое, его адвокаты могут оказаться очень изворотливы, но у нас уже есть немало свидетельств поотив него… жесткие диски с информацией, помещение, где печатали и хранили Папки, его Маленькая Черная Книжка с именами… в общем, его шансы уйти от наказания минимальны.

Дан не смог сдержать довольной улыбки, а Джиён расхохотался:

— Какая искренняя улыбка.

— Что? Имею право? Из-за него мое имя полоскали во всех газетах, а Нане пришлось уйти из группы. Я уж молчу про всех тех, кто пострадал из-за структуры Папки. В корейских тюрьмах как с дисциплиной? Я готов заплатить, чтобы ему там было особенно некомфортно.

Джиён расхохотался, а потом напомнил:

— Это, вообще-то, подсудное дело.

— Да? Какая жалость…

— Намекни фанатам, — посоветовал Джиён.

Дан изобразил «злодейскую» улыбку, они вместе посмеялись, но ответил Дан уже серьезно:

— Ладно, шутки-шутками, но я бы все равно так не смог. Так что дальше было? Хотя, подожди, я схожу за чаем.

Дан сам встал и вышел на кухню. Бабушка с тетей сидели за обеденным столом и что-то рассматривали на экране планшета — кажется, выбирали оформление детской. Но, как только за Даном щелкнула входная дверь, бабуля вскочила:

— Чай допили? Я сейчас, быстренько, уже все подготовила.

И она подбежала к кухонной стойке. Ей действительно оставалось только залить все кипятком и торжественно вручить Дану чайник. С ним Дан и вернулся на веранду.

— Долгое время эта структура существовала сама по себе, — продолжил Джиён, чуть позже, — Но в руках Квон Манхука и его главных сподвижников скапливалось все больше компромата. Где-то пять лет назад на них вышел Ким КиДжун, он сейчас маркетинговый директор косметической компании. Его брат крутится в политике, семья жены давно связана с этой сферой. Вместе они хотели добиться лояльного к ним правительства.

— У них был какой-то ставленник? — полюбопытствовал Дан.

— А вот это уже секретная информация. То, что они делали вне экскорт-услуг — дело о государственной измене.

Дан кивнул, принимая это к сведению, но уже через пару мгновений опомнился:

— А этот, министр… не помню его имя.

— Он… просто неприятный тип, который в итоге получит огромный срок за то, что не мог удержать свое хозяйство в штанах, — вздохнул Джиён. — Не был он их сообщником в полной мере, просто являлся постоянным клиентом и сам же множил компромат на себя.

— Учитывая его должность, он станет главным козлом отпущения? — уточнил Дан.

Джиён кивнул.