Цена согласия

Мы идем с Костей по узким улочкам. Я стараюсь не отставать и смотреть под ноги, чтобы не упасть, хотя он и держит меня за руку. Гончаров ступает уверенно и через пять минут останавливается у одного из многочисленных памятников. Отпускает мою руку и кладет букеты на надгробие. Стоит какое-то время молча и тяжело дышит. Лишь спустя целую вечность, когда с неба вновь начинают срываться капли дождя, тихо говорит:

— После смерти сына я пил четыре дня. Эта утрата сильно меня подкосила. Кирилл скончался от передозировки наркотиков. Страшнее момента в жизни еще не было, чем тот, когда сын-подросток умирал у меня на руках. Я всегда много работал и мало следил за ним. Почему-то был уверен, что Кир умный парень и с ним ничего плохого не случится… А спустя время прилетел еще один удар. Откуда не ждал. Марина, моя жена, пыталась покончить с собой. Рафаэль ее остановил, но в машине скорой помощи у нее развилась острая сердечная недостаточность. Меня тогда не было в городе. Если бы уделял семье больше времени и интересовался жизнью сына и жены, то все могло бы сложиться иначе. Позже я выяснил, кто подсадил Кирилла на наркотики, но сделать на тот момент ничего не мог. Подставить под удар свою репутацию и репутацию Артура накануне его выборов означало нарушить данное обязательство.

— А сейчас, получается, можешь?

Паника колотит за ребрами. Гончаров говорит с таким видом, словно давно похоронил себя вместе с этими людьми под гранитными плитами.

— А сейчас могу. Лишь благодаря желанию поскорее закрыть долги и выполнить обязательства перед Багдасаровым я пахал как проклятый сутками напролет. За четыре года достиг того, чего многие и за всю жизнь не добиваются, чтобы потом найти всех виновных в смерти близких людей и сделать то, что следовало сделать еще четыре года назад.

— Куваев к этому как-то причастен? — осеняет меня догадкой.

— Отчасти. С Вадимом у нас давние счеты. Но моя основная цель — это Антипов. До него сейчас не так просто добраться. И как ты, наверное, понимаешь, я собираюсь не посадить всю эту шваль в тюрьму, а навсегда от нее избавиться.

— Антипов? Мэр города? — охаю я, складывая один к одному. — Он же совсем недавно им стал. И ты собираешься его убить? Ты ведь понимаешь, что…

— Сделал бы это дважды, если бы у меня была такая возможность, — перебивает Гончаров.

Эти слова должны были напугать, но вместо этого я поворачиваюсь к памятнику и пытаюсь рассмотреть черты лица Костиного сына. И опять ловлю себя на мысли, что ничего общего с Кириллом у Гончарова нет.

— Кирилл мне не родной сын, — подтверждает Костя мои догадки. — С Мариной мы встретились, когда мальчику было два года. Я полюбил обоих, привязался, и в итоге сам же всё и разрушил.

— И какова моя роль во всем этом? — спрашиваю шепотом и обнимаю себя за плечи. Нервничаю так сильно, что даже не ощущаю капель дождя на лице.

— А сама как думаешь?

— Рафаэль сказал, что я могу забыть о своей прежней жизни и вскоре мне предстоит уехать из страны… Это правда?

— Если меня посадят, то мои деньги не должны достаться стервятникам. Распродашь имущество, Раф поможет перевести всё на его имя за границу. Поживешь там какое-то время, пока он не уладит нюансы и шумиха вокруг моего имени не уляжется. Может даже случиться так, что меня не будет в живых. Тогда станешь богатой вдовой. Ты же об этом мечтала?

Все ругательства, которые я не стала произносить в спальне, обрушиваются на Гончарова сейчас.

— Всё, как я и думала! — Едва сдерживаюсь, чтобы не накинуться на Костю с кулаками. — Разве нельзя было сразу сказать, что меня ждет? Я бы никогда на это не согласилась. Никогда!

— Фактически тебе ничего не угрожает. Получишь свою часть, указанную в договоре, и свободна. Чего ты так раскричалась?

— Свободна? Как у тебя все просто! А зачем тогда секс и твои многочисленные попытки меня соблазнить? Зачем ты трогал меня, если заранее расписал всем роли в своем спектакле и знаешь, какой будет исход?

— Потому что два раза в месяц — это очень мало, Маша. Я оказываю тебе ответную услугу. Пока могу.

Я опять обзываю Гончарова ругательным словом. Вслух. А потом разворачиваюсь и иду к машине.

— Не в ту сторону, — летит мне в спину.

Но без разницы сейчас, куда направляться. Глаза застилают слезы, и грудную клетку обжигает болью. Да, Костя потерял близких людей и винит себя в их смерти, хочет отомстить за сына, но ведь это все в прошлом, никого из них не вернуть.

— Да остановись же ты! — Гончаров ловит меня за руку и прижимает к себе.

Я утыкаюсь лицом ему в грудь и, сцепив зубы, позволяю себе слабость. Сотрясаюсь в рыданиях, потому что не хочу, чтобы Костя подвергал нас опасности и в лучшем случае сел в тюрьму за то, что собирается сделать. Да, я его ненавижу, но зла никому не желаю. И тем более не хочу, чтобы кто-то пострадал.

— То есть в твоем представлении я сорняк, который можно топтать и делать с ним все, что захочешь? — немного успокоившись и собрав мысли в кучу, спрашиваю я.

— Ничего такой сорняк. Красивый. — Костя неторопливо поглаживает меня по спине и прижимается губами к моей макушке.