Цена соли

ЯНВАРЬ. Он состоял из множества вещей. И в то же время сам был чем-то монолитным, похожим на массивную дверь. Его стужа запечатала город в серый кокон. Январь распадался на секунды, и он же вбирал в себя целый год. Январь пролился на нее потоком мгновений и запечатлел их в ее памяти: она видела женщину, нервно вглядывающуюся в список жильцов при свете спички в полутемном подъезде; мужчину на тротуаре, который что-то царапает на листке бумаги, вручает его своему приятелю и они расходятся в разные стороны; а вот еще один мужчина пробегает целый квартал и все-таки успевает заскочить в автобус. Казалось, что каждое человеческое действие несет в себе волшебство. Январь был двуликим, звенящим, как бубенчики на шутовском колпаке, хрустящим, словно корочка льда под ногами, чистым, как всякое начало, мрачным, словно старик, таинственно знакомым, но все же непознанным, как слово, которое ты вот-вот должен вспомнить, но никак не можешь ухватить.

Над декорациями к «Мелкому дождю» вместе с ней работали молодой человек по имени Рэд Мэйлон и плотник с лысой головой. Мистер Донохью был очень доволен тем, что у них получилось. Он сказал, что пригласил прийти мистера Белтина и взглянуть на ее работу. Мистер Белтин закончил русскую академию и подготовил несколько декораций для нью-йоркских театров. Тереза никогда о нем не слышала. Она попыталась напроситься, чтобы мистер Донохью договорился о встрече с Майроном Бланчардом или Айвором Харкви, но мистер Донохью ничего ей не пообещал. «Наверное, это не в его силах», — предположила Тереза.

Мистер Белтин появился однажды утром — высокий, сутулый мужчина в черной шляпе и потрепанном пальто — и внимательно осмотрел ее работы. Она принесла в театр всего три или четыре модели, ее самые лучшие. Мистер Белтин рассказал ей о пьесе, работа над которой должна была начаться через шесть недель. Он был бы рад порекомендовать ее в качестве помощника, и Тереза ответила, что это было бы здорово, потому как ее до тех пор все равно не будет в городе. В эти последние дни все вообще очень здорово складывалось. Мистер Андроник пообещал ей двухнедельную работу в Филадельфии в середине февраля — как раз к тому времени, когда она должна будет вернуться из их с Кэрол путешествия. Тереза записала имя и адрес, которые дал ей мистер Белтин.

— Он подыскивает кого-то уже сейчас, так что позвоните ему первым делом на будущей неделе, — сказал мистер Белтин. — Это, конечно, всего лишь должность помощника, но его помощник, мой ученик, сейчас работает с Харкви.

— О-о, а как вы думаете, вы — или он — не могли бы договориться для меня о встрече с Харкви?

— Легче легкого. Все, что вам нужно сделать, это позвонить в студию Харкви и пригласить к телефону Чарльза, Чарльза Вайнанта. Скажете ему, что вы от меня. Так, что у нас сегодня? — позвоните ему в пятницу. В пятницу днем около трех.

— Хорошо. Благодарю вас.

До пятницы была еще целая неделя. К Харви было можно пробиться, как Тереза слыхала, но он славился тем, что никогда не назначал встреч, а если и назначал, то не приходил на них, потому что был очень занят. Но может, мистеру Белтину лучше знать?

— И не забудьте позвонить Кэттерингу, — уходя, сказал мистер Белтин.

Тереза снова взглянула на имя, которое он ей дал: Адольф Кеттеринг, Theatrical Investments, Inc и домашний адрес.

— Я позвоню ему утром в понедельник. Большое вам спасибо.

Настала суббота, тот день, когда она договорилась встретиться с Ричардом после работы в «Палермо». Это было седьмое января, а через одиннадцать дней они с Кэрол собирались уехать. Она нашла Фила с Ричардом у стойки бара.

— Ну и как там старый, добрый «Кот»? — спросил Фил, подтаскивая к ней стул. — Тоже работаете по субботам?

— Труппа выходная. Работает только моя команда, — ответила она.

— Когда премьера?

— Двадцать первого.

— Смотри-ка, — сказал Ричард. Он указал на пятнышко темно-зеленой краски на ее юбке.

— Знаю. Я заляпалась несколько дней назад.

— Чего хочешь выпить? — спросил ее Фил.

— Не знаю. Может, пива. Спасибо.

Ричард повернулся спиной к Филу, который теперь оказался за ним, и она почувствовала, что между ними есть какая-то натянутость.

— Ты что-нибудь сегодня уже писал? — спросила она Ричарда.

У Ричарда поползли вниз уголки рта.

— Пришлось подменять заболевшего водителя. И у меня закончился бензин прямо посреди Лонг Айленда.

— Ох, как паршиво. Тогда, может, тебе лучше завтра никуда не ходить, а заняться рисованием?

Они говорили о том, чтобы завтра выбраться в Хобокен, просто чтобы погулять и пообедать в Клэм Хаус. Но завтра Кэрол будет в городе, и она обещала ей позвонить.

— Я буду рисовать, если ты мне будешь позировать, — сказал Ричард.

Тереза неловко промолчала.

— Нынче у меня нет настроения позировать.

— Ладно. Неважно, — он улыбнулся. — Но как я могу тебя нарисовать, если ты никогда мне не позируешь?

— А почему бы тебе не нарисовать меня по памяти?

Ричард протянул руку и перехватил ее стакан.

— Не пей этого. Закажи что-нибудь получше. А это выпью я.

— Ладно. Тогда я попробую виски с водой.