Цена соли

Они двинулись на запад, через Слипи Ай, Трейси и Пайпстоун, иногда выбирая кружной путь, если им приходила такая фантазия. Запад расстилался перед ними, как волшебный ковер, испещренный аккуратными, компактными блоками — дом, амбар, силосная башня — которые начинали виднеться еще за полчаса до того, как им удавалось с ними поравняться. Как-то раз они остановились на одной ферме, чтобы спросить, могут ли они купить достаточно бензина, чтобы добраться до ближайшей заправки. Дом пах свежим холодным сыром. Их шаги на твердых коричневых досках пола звучали глухо и одиноко, и Тереза в приступе пылкого патриотизма подумала: «Это — Америка». На стене висело изображение петуха из разноцветных лоскутов, нашитых на черный фон, такое красивое, что было достойно выставляться в музее. Фермер предупредил их, что прямая дорога в западном направлении покрыта льдом, и они поехали по другому шоссе, которое вело на юг.

В один из вечеров, в городке под названием Су-Фолс, рядом с железной дорогой они обнаружили шатер цирка. Тамошние артисты не были большими профессионалами. А сидеть им пришлось на двух оранжевых ящиках в первом ряду. Один из акробатов пригласил их после представления в палатку к артистам и настоял на том, чтобы вручить Кэрол дюжину цирковых афиш, потому что она ими восхищалась. Некоторые из них Кэрол послала Ринди, а еще она отправила ей зеленого хамелеона в картонной коробке. Это был вечер, который Тереза никогда не забудет, и в отличие от многих таких вечеров, этот стал для нее незабываемым, пока все еще продолжался. Все дело было в одной на двоих пачке попкорна, в цирке и в том, что Кэрол поцеловала ее в ответ в какой-то кабинке в палатке, предназначенной для выступающих. Все дело было в особенном очаровании, что исходило от Кэрол — хотя Кэрол и воспринимала как должное то, как прекрасно они проводили время вместе — очаровании, которое, казалось, окутывало собой весь мир вокруг них. В том, что все шло превосходно, без разочарований или заминок, все просто было так, как они того желали.

Тереза вышла из цирка с опущенной головой, погруженная в свои мысли.

— Интересно, захочу ли я когда-нибудь создать что-то опять, — сказала она.

— Откуда такие мысли?

— Я хочу сказать — чего я всегда пыталась достичь, если не этого? Я счастлива.

Кэрол взяла ее за руку и сжала, так сильно нажав большим пальцем, что Тереза вскрикнула. Кэрол подняла глаза на дорожный указатель и сказала:

— Пятое шоссе и Небраска. Думаю, мы едем по этой дороге.

— Что произойдет, когда мы вернемся в Нью-Йорк? Не может ведь быть все по-прежнему, да?

— Может, — сказала Кэрол. — До тех пор пока ты от меня не устанешь.

Тереза рассмеялась. Она услышала, как тихонько трепещет на ветру краешек шарфа Кэрол.

— Мы, может, и не будем жить вместе, но все будет по-прежнему.

Они не смогут жить вместе с Ринди, поняла Тереза. Было бесполезно даже мечтать об этом. Но было более чем достаточно обещания Кэрол на словах, что все будет по-прежнему.

Неподалеку от границы Небраски с Вайомингом они остановились на обед в большом ресторане, построенном наподобие шалаша в вечнозеленом лесу. В большой столовой они практически были единственными посетителями и выбрали столик у камина. Они разложили карту и решили отправиться прямо в Солт-Лейк-Сити. Они могли бы остановиться там на несколько дней, сказала Кэрол, потому что место было интересным, и она устала вести машину.

— Ласк, — сказала Тереза, разглядывая карту. — Какое сексуальное название.

Кэрол откинула голову назад и рассмеялась.

— И где это?

— По этой дороге.

Кэрол подняла бокал с вином и спросила:

— Шато Неф-дю-Пап в Небраске. И за что мы выпьем?

— За нас.

Это было чем-то похоже на утро в Ватерлоо, подумалось Терезе — время слишком абсолютное и безупречное, чтобы казаться настоящим, хотя оно было настоящим, никоим образом не бутафорией в пьесе — их бокалы с бренди на каминной полке, ряд оленьих рогов над камином, зажигалка Кэрол, да и сам огонь. Но временами она чувствовала себя, как актриса, и вспоминала, кто она на самом деле есть, только изредка и с чувством удивления, словно в последние несколько дней играла чью-то чужую роль — роль того, кому сказочно и неимоверно повезло. Она подняла голову и посмотрела на еловые ветки, закрепленные на стропилах, на мужчину с женщиной, неразличимо разговаривавших за столиком у стены, на мужчину, сидевшего в одиночестве за своим столиком и неторопливо курившем сигарету. Ей вспомнился мужчина, сидевший с газетой в гостинице в Ватерлоо. Разве у него не были такие же бесцветные глаза и длинные морщины по углам рта? Или это только потому, что этот момент осознания был так похож на тот?

Они провели ночь в Ласке, что был в девяносто милях отсюда.

Глава 17

— Миссис Х.Ф. Эйрд? — администратор в гостинице взглянул на Кэрол, после того, как она подписала бланк регистрации. — Вы — миссис Кэрол Эйрд?

— Да.

— Для вас есть сообщение, — он развернулся и достал его из отделения для хранения бумаг. — Телеграмма.