Цена сомнения

— Я всю жизнь занимаюсь замками, — Джаник пожал плечами и спихнул кошку с прилавка. Та оказалась на полу, недовольно мяукнула, потянулась и отправилась в угол, где принялась лизать ухо коричневой ангорке. — Я сказал мистеру Ангиери, что если он потратит чуть больше денег, то это окупится. В смысле, поставит более дорогой замок. Но он сказал, что его не прельщают такие расходы. И чем же дело кончилось? Он сэкономил немного на замке, но в его квартиру кто-то залез и унес все ценное. Это называется экономия? Нет, это просто неразумие. — И Джаник сокрушенно покачал головой.

— Вы примерно представляете, что у него там хранилось? — спросил Клинг.

— Нет.

— Тогда почему вы полагаете, что у него украли ценные вещи?

— Просто я думаю, что если вор забирается в чью-то квартиру, то уж не для того, чтобы поживиться содержимым свиньи-копилки. Нет, ради каких-то грошей никто вламываться в чужие квартиры не станет.

— Вы устанавливали замки в других квартирах на Ричардсон-драйв, мистер Джаник?

— Я же говорил вам, что всю жизнь занимаюсь замками. Моя мастерская в этом районе. Где, по-вашему, я должен устанавливать замки? В Калифорнии?

— Итак, вы устанавливали замки в других квартирах на Ричардсон-драйв?

— Да.

— В каких квартирах?

— Мне надо посмотреть записи.

— Не были бы вы так любезны…

— Нет.

— Почему?

— Потому, что я занят и мне не хочется тратить уйму времени на то, чтобы проверять где, что и когда я ставил. И вообще мне не нравится ваша манера вести допрос, молодой человек. На что вы намекаете?

— Мистер Джаник, — начал Клинг и осекся.

— Да.

— Вы оставляете дубликаты ключей замков, которые устанавливаете?

— Нет. Вы хотите сказать, что я вор?

— Нет, что вы! Я просто…

— Я приехал в эту страну из Польши, после того как нацисты убили мою жену и детей. Я один на всем белом свете. Я зарабатываю немного, но зато честно. Даже в Польше, когда я голодал, я не мог помыслить, чтобы стащить кусок хлеба. Я честный человек и вообще ничего показывать вам не собираюсь. Я был бы признателен вам, молодой человек, если бы вы покинули мою мастерскую.

— Я уйду, но могу еще вернуться.

— Только с ордером на обыск. И нечего меня пугать. Я уже навидался всяких штурмовиков.

— Поймите меня, пожалуйста, мистер Джаник…

— Ничего не хочу понимать! Уходите!

Клинг подошел к двери, открыл ее, повернулся, чтобы что-то сказать, но в этот момент одна из кошек направилась к выходу, и Клинг поспешно вышел и затворил дверь за собой. Он прошел шесть кварталов и оказался возле участка. Он был недоволен собой. Он провел разговор из рук вон плохо и чувствовал себя штурмовиком. Ярко светило солнце, зеленела листва, но Клинг никак не мог отделаться от запаха кошачьей мочи, который, как ему казалось, наводнил собой Гровер.

В половине четвертого, за пятнадцать минут до конца дежурства, Клинг услышал, как зазвонил телефон. Он снял трубку.

— Детектив Клинг. Восемьдесят седьмой участок.

— Клинг, это Мерчисон. Звонил патрульный Ингерсолл от дома шестьсот пятьдесят семь на Ричардсон-драйв. Он в квартире одиннадцать "д". Хозяйка только что вернулась из-за границы. Говорит, за время ее отсутствия квартиру обчистили.

— Съезжу разберусь, — сказал Клинг.

Он подошел к Хэлу Уиллису, который сидел за столом, разглядывая два десятка поддельных чеков, разложенных перед ним, и сказал:

— Хэл. На Ричардсон-драйв опять квартирная кража. Придется разбираться. А оттуда уже двинусь домой.

— Давай, — отозвался Уиллис, сравнивая подписи на чеках с подписью на карточке регистрации из мотеля. — Этот парень завалил весь город своими бумажками, — пробормотал он.

— Ты меня слышал?

— Да, квартирная кража на Ричардсоне. Оттуда ты едешь домой, правильно?

— Пока, — сказал Клинг и вышел.

Его машина была незаконно припаркована на Гровере, в двух кварталах от участка. Козырек был опущен, и к нему Клинг прикрепил плакатик с надписью от руки "Транспортное средство полиции". Подходя к своему транспортному средству в конце дежурства, он постоянно ожидал увидеть повестку в суд от какого-то сверхревностного блюстителя порядка. Он проверил козырек, открыл дверь, сел в машину и поехал на Ричардсон, где припарковал ее рядом с табачного цвета "мерседесом". Он вызвал лифтера и сообщил ему, кто он и зачем приехал. Тот обещал позвонить в квартиру 11 д, если владелец "мерседеса" захочет выехать.

После второго звонка дверь открыл патрульный Майк Ингерсолл. Он был хорош собой — черные волосы, карие глаза, нос прямой, как мачете. В своей синей форме он выглядел именно так, как хотелось бы выглядеть патрульным, хотя это редко у них получается. Форма сидела на нем так, словно была сшита на заказ модным портным с Холл-авеню, а не приобретена на складе полицейского управления неподалеку от Полицейской академии.

— Быстро же ты добрался, — заметил Майк Ингерсолл, отступая в сторону и позволяя Клингу войти. Голос его своей мягкостью удивлял тех, кто, видя мускулистую фигуру и широкую грудь, ожидал услышать нечто пораскатистее. — Хозяйка в гостиной, — доложил он Клингу. — В квартире кавардак. Парень неплохо тут поработал.

— Тот же почерк?