Цена спокойствия

Степанида взвизгнула, как поросёнок, а потом картинным жестом схватилась за грудь:

— Хозяйка! Разве можно так пугать?! Чуть инфаркт не заработала!

— У тебя и сердца-то толком нет. Слушай…

— Это не значит, что ко мне можно подкрадываться! — припечатала домовиха.

— Хватит! — рявкнула Марина. — Мне не до шуток!

Присмиревшая Степанида быстро отложила книгу.

— Собери продукты в дальнюю дорогу. И воды не забудь. Поставь сумку рядом с остальными вещами, в сенцах, пусть будет наготове.

— А что случилось? Вы же через три дня уходить собирались.

Домовиха спрыгнула с кресла. Такой возбуждённой она хозяйку почти никогда не видела.

Марина распахнула двери в кабинет:

— Поход за артефактами откладывается. Козлоногая сволочь Настю Бондаренко украла.

Нечистая ахнула и исчезла. Ведьма вихрем пронеслась по лаборатории, похватала нужные ингредиенты и выскочила во двор. Бежать на любимую поляну — лишняя трата времени, поэтому ворожить она решила прямо на дороге перед воротами.

Рисовать полесский круг особого смысла не было, но ведьма решила провести обряд по всем правилам, чтобы Вениамин сразу проникся серьёзностью её намерений. Проведя по ладони ножом и сбрызнув собственной кровью песок, колдунья уселась рядом с кругом и приготовилась к долгому ожиданию. Но на зов явились меньше, чем через минуту. Правда, не Веня.

Маленький, размером с кролика нечистик. Шёрстка белая, очень пушистая, сзади хвостик бубликом. Но умиления существо не вызывало. Алые злобные глазки, чёрные рожки, широкая пасть и мелкие, но очень острые зубы выдавали мерзкий характер и чёрную душонку.

Завидев Сычкову, нечистый прижался к земле и подобострастно пропищал:

— О, великая и ужасная чародейка! Прибыл мгновенно, отложив все дела! Жажду служить и уповаю на милосердие!

Марина вскочила, прищурилась и прошипела:

— С какой радости вместо чёрта припёрся ты? Я не злыдня вызывала!

Потусторонне создание льстиво проговорило:

— Вениамин сейчас очень занят, он дико извиняется, шлёт сотни воздушных поцелуев и своё сердце.

Женщина почувствовала, как злость стремительно превращается в бешенство. Кровь ударила в голову, и впервые в жизни огненный шар наколдовался за доли секунды. Злыдень испуганно заверещал и заметался по невидимой клетке:

— Не надо, не надо! Я не виноват!

Медленно выпустив воздух сквозь зубы и погасив огонь в руке, Марина вкрадчиво, обманчиво спокойно спросила:

— Почему ритуал сработал не так, как надо?

Дрожащий нечистик затараторил:

— Так я в услужение к нему нанялся. И не только я. Платит исправно, дёргает редко. Вот сегодня вместо себя, о великая и ужасная, к тебе направил.

— Как это, в услужение? Он ведь Низший!

— Так он насильно не подминает, как элита. Всё по-честному — трудовой договор, зарплата, отпуск, выходные. Больничные оплачиваемые, отчисления в пенсионный фонд, корпоративная этика, тимбилдинг и всё такое прочее.

Марина захлопала ресницами:

— Пенсия? Зачем нечистым пенсия?

— Пока не знаем. Но Вениамин утверждает, что через пару веков обязательно пригодится. Имена нам присвоил, для развития индивидуальности, — в последних словах нечистика послышалась гордость.

Ведьма ошарашено спросила:

— И как тебя звать?

— Мэри, — раздулся от важности нечистик.

— Так ты девочка, что ли?

— Нет.

Сычкова не стала объяснять, что имя собеседнику досталось женское, а вернулась к волнующей проблеме:

— Ты знаешь, зачем он похитил ребёнка?

— Без понятия. Но я могу выполнить свою работу и зачитать послание.

— Ну что ж, давай. — колдунья скрестила руки на груди.

Злыдень Мэри откашлялся и вытащил из-за рогов маленькую бумажку:

— Любимая моя, юная ведьмочка! Злость всегда была тебе к лицу, очень жаль, что я не могу видеть твои полыхающие зеленью глаза, перекошенный ротик и нездоровый румянец. Уверен, ты хочешь уничтожить меня, но поверь — это глупое и несправедливое желание. Скоро увидимся, и ты скажешь мне спасибо. Надеюсь, подготовленный сможет настроиться на дочурку.

— Ах он, тварь!

Мэри снова испуганно заверещал, увидев, как вокруг защитного круга взметнулась дорожная пыль.

— Чем занимался твой работодатель в последнее время?

— Я ничего не знаю, ничего! — трясся злыдень. — Не убивай!

— Отвечай, маленький засранец, если жить хочеш-ш-шь! — Сычкова зашипела, словно змея, а охранный круг заискрился лиловым и стал сжиматься в диаметре.

— Да честно, не знаю! Он три последних дня вообще пил, да! С мужиком каким-то в латах! На человеческой территории, между прочим! Нашли какой-то пентхаус, набрали суккубих, будто им зазовок мало, и квасили без остановки!

— С мужиком? В смысле, с человеком? — прищурилась Сычкова. Круг успокоился.

— Таки не знаю. — перестал метаться злыдень. — Я ж говорю, он в латах был. По всем признакам наш, но гонору… — нечистик презрительно закатил глазки, — он так часто повторял слово «честь», что оно у меня аж в зубах завязло. Хорошо хоть, на второй день нажрался до поросячьего визга и перестал выпендриваться. Суккубих до слёз довёл, бедняги жаловались, что у них на металл аллергия пошла.

— Он что, латы так и не снял?

— Даже шлем. — шмыгнул носом злыдень.

— А как он? Ну… с суккубами? — растерялась Марина.