Цена страсти

А в сети потихоньку набирало обороты наше воззвание против сурьмяного завода. За неделю петицию подписало несколько сотен тысяч человек, а ролики получили ещё больший отклик. Это нас, конечно, здорово вдохновляло на новые тактические шаги. Меня пока ещё мариновали на больничном, так что свободного времени хватало на всё. И дурное предчувствие отпустило. Ведь нас уже не тринадцать, нас уже сотни тысяч, неравнодушных и активных…

Борьбу с Шубиным, правда, то и дело приходилось совмещать с делами менее высокими – написанием рекламных статей. С единственным зрячим глазом это выходило медленно и неудобно. Но что поделать? Даже если строго экономить, список самого необходимого всё равно немаленький: квартплата, лекарства, еда, телефон-интернет и всякое по мелочи.

Закончив очередной пиар-заказ, я прошлёпала на кухню. Нестерпимо хотелось кофе. Но в моих закромах не оказалось даже быстрорастворимого. Когда выпила? Даже не заметила. Пришлось выползать из зоны комфорта и тащиться в ближайший супермаркет.

А ближайший супермаркет, к счастью, находился в пяти минутах. Особенно это радует в такую собачью погоду, когда холодно, ветер за шиворот и снег в лицо. Набрав помимо кофе разных продуктов с запасом на два-три дня, я волоча пакеты поплелась домой.

Озябшими пальцами вставила ключ в замок, но… он не повернулся. Я вынула и вновь вставила – тот же результат. Подёргала, пошевелила туда-сюда, и тут до меня дошло, что дверь попросту не замкнута. Просто плотно затворена и всё. Но как такое возможно? Каждый свой шаг я, конечно, не помнила, такие вещи обычно делаются на автомате. Но удивляло одно – неужели я настолько рассеянная и безалаберная, чтобы уйти из дома, оставив дверь открытой? За мной ничего подобного раньше не водилось…

Я даже расстроилась. Ну а вдруг это ранние звоночки какого-нибудь Альцгеймера?

Я вошла в тесную, полутёмную прихожую, включила свет, разулась, разделась, сумки уволокла на кухню, думая по пути, что это ещё хорошо – отлучилась ненадолго, а то бы вот так вернулась, а дом вычистили. Потом направилась в ванную и, проходя мимо единственной комнаты, вдруг осознала – там что-то не то. Я вернулась и глухо вскрикнула от неожиданности и... от страха, который моментально сковал льдом все внутренности.

В комнате были люди.

Двое мужчин, точнее, парней, сидели один – в кресле, второй – на диване. Сидели тихо и неподвижно, поэтому я сразу их и не заметила.

Теперь же я окаменела на пороге. Хотелось кричать, звать на помощь, но язык одеревенел от ужаса.

Они поднялись, медленно подошли ко мне. Встали напротив, скрестив руки на груди. Оба крупные, высокие, в чёрной одежде – какой именно я не разглядывала, единственное, что бросилось в глаза – это голубые бахилы у них на ногах, такие, какие надевают в больнице. Оба коротко стриженные, почти под ноль, и с одинаковым выражением на лицах. Бульдожьим таким. Словно они присматриваются, куда бы лучше впиться клыками, если будет команда «фас».

И тут меня осенило: они ведь даже не прячут своих лиц. Не беспокоятся, что я их запомню и опознаю. Это значит… они меня убить пришли? Кровь в жилах моментально застыла, и сердце, кажется, остановилось.

Господи, не знаю, как я выстояла, каким чудом не бухнулась сразу в обморок. Один из них процедил:

– Кое-кому твоя возня стала надоедать, догадываешься?

Конечно, я догадалась! Но, не знаю, почему, молча замотала головой.

– Какие недогадливые нынче пошли преподаватели. Чему они только студентов учат? – криво усмехнулся он.

Я сглотнула, не в силах отвести от них взгляд.

– Давай, напрягись, преподавательница, и подумай, зачем ты честного и порядочного человека оклеветала? Тебя ведь попросили его очернить, так? Денег заплатили, вот ты и…

– Нет, нет, – я замотала головой ещё отчаяннее.

– А я говорю, что да, – повысил голос парень. – Заплатили. Все вы, журналюги, продажные твари. Что вам закажут, то и пишете.

Возражать ему дальше я не смела – все слова встали комом в горле.

– Только на этот раз не на того ты, сука, наехала.

– Вы – Миллер? – шепотом спросила я.

Парень вскинул белёсые брови, переглянулся с приятелем, но затем, нахмурившись, подозрительно на меня уставился.

– Твоё счастье, что нет.

И я ему поверила. И даже стало чуть менее страшно. Ведь если он так сказал – «твоё счастье», то убивать они меня сейчас не будут? Надеюсь!

– В общем, так. Всю эту возню сворачивай. Немедленно. Пиши опровержение, или как там у вас называется. Мол, заказали, заплатили, вот ты ... Ясно?

– Но… – начала было возражать, но парень угрожающе двинулся на меня, и я заткнулась.

– Ты же не хочешь, чтобы тебе переломали пальцы? Сначала на одной руке, потом на второй? И не хочешь, уверен, чтобы тебе отрезали язык? Без глаз, наверное, остаться не хочешь?

– Не хочу, – глухо вымолвила я.

Он придвинулся ещё ближе, совсем близко, я даже ощутила на лице его дыхание с лёгким запахом табака.

– Тогда делай так, как тебе велят, иначе в другой раз мы не будем так терпеливы и вежливы, как сейчас. Поняла? Не слышу.

– П-поняла, – кивнула я, чувствуя, что сознание уплывает.