Цена страсти

Ибо кто из мужчин не возмечтал бы о том, чтобы столь изумительное создание вернулось к нему, страстно желая продолжения?

Эрон завороженно следил, как тяжелеют и опускаются ее веки, когда она поймала нужный ритм, как она выгибает спину и льнет к нему, как по собственной воле убыстряет движения… Ладони его скользнули от талии вверх и легли на дивные пышные груди.

– Да… – тихо выдохнул Эрон. – Ощути мое желание…

Вдруг Электра, слегка отстранившись и приподнявшись, начала опускаться прямо на его окаменевшую плоть. Как, думала она, можно быть столь твердым и нежным одновременно? Электра замерла, переводя дыхание, – ей вдруг стало больно. Да, это оно… то самое… и если она это сделает, то возврата к прежней жизни уже не будет.

Впрочем, Уортингтоны не придавали особого значения подобным бесповоротным переменам. Уортингтоны всегда полагали, что лучше сделать что-то и сожалеть потом, чем сожалеть, что чего-то не сделали…

Внезапно все ей до глубины души осточертело. Она сама. Вся эта нежность и уважительность. Черт подери, ей вдруг осточертели все ее опасения!..

Вдохнув всей грудью, Электра стала опускаться на его естество. Не обращая внимания на его судорожный вздох, на боль, пронзившую ее нежные местечки – она сделала это, черт подери!..

Боль была на самом деле необычайно острой и сильной. Из груди Электры помимо ее воли вырвался стон.

– Ах, маленькая моя дурочка! – прошептал Эрон. – Ну зачем ты это сделала?

Он попытался высвободиться из ее объятий, но не тут-то было: Электра способна была переупрямить любого мужчину на свете. Она обхватила его ногами, стиснула коленки и запустила пальцы ему в волосы, едва сдерживая стоны, рвущиеся из груди.

Отказавшись от попытки отстранить от себя Электру, Эрон просто обнял ее и привлек к груди:

– Вы совершенно безумны, мисс Электра Уортингтон!

Она протестующе покачала головой, прильнув щекой к каменным мышцам его живота:

– Я? Да я самая рассудительная из всего семейства Уортингтонов! Хоть кого спроси!

Эрон вздохнул:

– Все в мире относительно, уверяю тебя…

Электра спрятала улыбку под водопадом светлых волос.

И вскоре тело ее начало действовать словно само по себе. Некие мышцы ее недр, коих она не знала прежде, то сжимали его естество, то расслаблялись, постепенно вбирая его в себя. Ощущение внутренней наполненности породило вдруг желание двигаться, скользить сперва вниз, до упора, затем вверх, будто дразня…

И вот Электра поймала ритм. Она поднималась и опускалась, с каждым движением вбирая в себя мужчину все глубже, а потом приподнимаясь, словно поддразнивая… О да, она это сделала наконец! Она сдерживала свою природную порывистость, инстинктивно зная, что если поспешит, то все закончится чересчур скоро. И Электра продолжала двигаться размеренно и плавно – и вот на теле Эрона выступили горошины пота, он застонал и задрожал всем телом…

Он ни звука не проронил, не побуждал ее двигаться быстрее. Электра почувствовала, что ему приятно то, что она делает, что ему нравится, когда его поддразнивают, возбуждают… Она ощутила вдруг, что собственное ее тело трепещет, изнывает и выгибается. Нет, она не может больше терпеть. Ей во что бы то ни стало нужно достигнуть сияющей вершины!..

Упираясь руками в плечи Эрона, Электра взлетала и падала в ритме, вечном, как сама жизнь. Эрон, лаская ладонями ее округлые груди, шептал ее имя, его тело сотрясалось… Электра ощутила, что плоть его напряглась еще сильнее и словно увеличилась внутри нее – и это доставляло ей ни с чем не сравнимое наслаждение.

Эрон уже ни о чем не думал, с него будто слетел весь лоск цивилизации. Уже не сдерживаясь, он со стоном погрузился в самые сладкие ее глубины. Она – это все, о чем он мечтал! Ее пыл заставил его воспламениться, но это было много больше, чем просто соитие, чем жажда удовлетворения. Такой другой женщины нет на свете! Она рождена из пламени и еще чего-то, чему он не знал имени…

Она двигалась в едином ритме с ним, они дышали в унисон. Вот руки ее сомкнулись за его спиной, и острые ноготки впились в кожу – это еще сильнее раззадорило Эрона. Ее вздохи сливались с его стонами. Они были сейчас единым дыханием, единым телом, единым сердцем…

«Боже, как я люблю ее!»

Но он не мог сказать ей об этом сейчас, когда член его безумствовал в недрах ее нежного тела, когда он вот-вот готов излить семя, когда вся кровь отлила от мозга… когда на этом свете не существует ничего, кроме нежной, пламенной, благоуханной Электры.

Зная ее подозрительность, Эрон понимал: она все равно бы ему не поверила…

Поэтому он любил ее сейчас так, как мог: нежными касаниями рук, лаской губ… Каждый удар сердца был как признание: «Я люблю тебя!»

Вдруг Электра выкрикнула его имя – его настоящее имя, – ее плоть сжалась вокруг его естества и сладко запульсировала. В голове у Эрона помутилось, и он с глухим, сдавленным стоном изверг в нее свое семя.