Цена свободы

— Стоять! Куда намылился? С тобой еще господин комендант не поговорил, — главный стражник отодвинул меня в сторону, и стал рядом. Так мы стояли довольно долго, рабы уже закончили разгрузку и уволокли сани вглубь туннеля. С правой стороны по полу туннеля были проложены какие-то трубы, по потолку шли два жестяных короба диаметром где-то в метр, очевидно, вентиляция, было слышно характерное гудение больших вентиляторов. Правильно, иначе нельзя, ведь в туннеле не было предусмотрено вентиляционных шахт. Метрах в ста от входа в туннель часть была застроена, стена шла точно посередине, там, где когда-то была разделительная линия. С правой стороны получилось что-то наподобие жилого помещения от пола до потолка, собственно, полукруглый потолок туннеля и служил ему крышей, левую часть оставили для прохода. Слышно было, как в соседнем туннеле работает генератор.

Наконец, стражнику по рации передали приказ, и он погнал меня внутрь. Мы пошли по левой стороне, прошли «здание» с генераторами, за ним был незастроенный кусок, потом опять справа оказалась стена с дверями и крохотными зарешеченными оконцами. Такие здания тянулись по всему туннелю, перемежаясь площадками: пятьдесят-шестьдесят метров здания, площадка длиной метров сто, за ней решетчатая стена с воротами и часовыми. Соединяющие оба идущих параллельно туннеля перемычки, были заложены блоками, в них были встроены двери, иногда попадались широкие железные ворота. Всюду были стражники в синих куртках, с палками, шустро сновали туда-сюда рабы. Многие стражники вели на поводках здоровенных, откормленных овчарок. Наконец, мы подошли к «дому», выглядящему почище остальных, у входа в который стоял вооруженный часовой. «Мой» стражник перекинулся с ним парой слов, и завел меня внутрь. Мы прошли короткий предбанник, прошли мимо сморщившей при виде меня нос секретарши, главный стражник втолкнул меня в кабинет, и стал у меня за спиной. В комнате было тепло, в углу стояла солярная печка, за столом сидел человек, и лениво стучал пальцами по клавиатуре. На нем была надета офицерская форма без погон, на носу очки с толстой оправой. Он с сожалением щелкнул по пробелу, на экране застыл, оскалив пасть, какой-то монстр.

— Что у тебя, Аронович? — спросил он у стражника.

— Да вот крысу поймали, господин комендант, в руинах, — ответил тот. Комендант посмотрел на меня, и я внутренне поежился, своим взглядом он точно просвечивал меня. На секунду возникло странное ощущение, будто невидимая рука сдавила мозг, в ушах застучала кровь. Я прогнал лишние мысли из головы, сосредоточившись на простенькой мантре: «я маленькая безобидная крыска, я маленькая безобидная крыска…». Побуровив меня взглядом, комендант отвернулся к компьютеру, свернул игру, и через плечо бросил:

— Имя, фамилия, род занятий, адрес до катастрофы, — к этому я был готов, поэтому, запинаясь, сказал имя и фамилию, которую дал мне Летун. Они принадлежали какому-то его другу, который незадолго до Песца уехал за границу. Комендант задал мне еще несколько вопросов, сверяясь с данными, что выдавал ему компьютер, на все я отвечал правильно. Летун не просто сказал мне имя и фамилию, он заставил меня выучить имена и адреса ближайших родственников друга, названия фирм, где тот работал, и т. п. Профессия у друга была по нынешним временам бесполезная, какой-то проект-менеджер, и мы надеялись, что она не заинтересует службу безопасности Фраймана, в том, что таковая имеется, мы не сомневались. Так и получилось. Я нигде не срезался, не сфальшивил, и комендант потерял ко мне всякий интерес. Он строго посмотрел на меня, и, с чувством превосходства бросил:

— Делай, что тебе скажут, и ты будешь жить. Тебя будут кормить. Не будешь работать, умрешь. — И, уже обращаясь к стражнику: — Все, веди его к остальному быдлу, в третий отряд. Скажешь старосте, чтоб записал и определил, куда следует.

Аронович повел меня назад, довел до одного из «домов», стукнул кулаком в железную дверь, и бросил в открывшуюся щель: «Старосту мне». Появился отрядный староста — замызганный дядька неопределенного возраста, с дубинкой на поясе, вытянулся перед стражником, выкатив глаза в показном усердии.