Цена свободы

– Это неплохо. Но ты же не платишь ей за это?

– Исключительно ответной заботой и продуктами. А, еще она живет у меня, – я совсем развеселился.

– О, ради прописки? Старо как мир, Кирюш.

– У нее квартира в Москве. И – нет, это не я подарил.

– Так, может, ты на ней и женишься?

– Поживем – увидим. Допрос окончен?

– Нет, но ты ведь больше ничего не скажешь.

– Ни слова.

Глубокий вздох на том конце провода возвестил о смирении и частичной удовлетворенности. Пожалуй, я не выдавал столько информации о себе за раз со времен школы, когда в зачет шли отчеты об успеваемости.

– Ладно, Кирюш, я все равно рада, что ты не один. Признаться, мне уже все равно, кто будет твоей женой, лишь бы уже…

– Внуков хочешь?

– Не откажусь.

– Будешь забирать на лето?

– Ээээ, милый… Ты же понимаешь. Тебе к сорока. Перед людьми неудобно.

Я прыснул.

– Ладно, мам, с Новым годом. Не болейте. Отцу привет.

– Передам. Целую, сынок.

Я бросил телефон на столик, облегченно выдохнув, проговорил:

– Следующий сеанс связи состоится весной. Неловкие поздравления и капля лицемерной любви – верные спутники моего дня рождения.

Дарина сидела тихая, как мышка, хотя я дал понять, что она может задавать вопросы. Видимо, они не сразу легли ей на язык. Подумать только, моя болтушка подбирала слова. Очевидно, чтобы не задеть мои чувства. Это трогало.

– Ты не очень близок с родителями? – наконец, выдала она предположение.

– Не очень. Вернее, совсем не. Осуждаешь?

– Нет.

Я потискал ее, переворачивая так, чтобы она перевернулась со спины на живот, и теперь Дарина лежала на мне, вытянувшись, и я мог видеть ее лицо, глаза. Думал, она лукавит, но – нет. В ее взгляде не было ни тени сомнения.

– Нет? – переспросил я.

– Думаешь, если мои родители умерли, то автоматически стали ангелами? Наверно, стали, но при жизни они были далеки от идеала, – выпалила она на одном дыхании.

– Ты злишься на них?

– А ты? Я бы никогда не смогла говорить со своей матерью таким тоном. Ты на нее точно злишься.

– Я не злюсь. Просто мы почти чужие люди, и нет смысла делать вид, что это не так.

– Почему так вышло?

– Она играла в театре, отец писал. Я всегда был с няней. Откуда взяться привязанности? Неделя в Крыму каждое лето был их максимум. Но потом и этого не стало. Сама понимаешь…

Она покивала.

– Думаю, я бы тоже отстранилась, если бы они не разбились.

– Вы не ладили?

– Все относительно, – Дарина пожала плечами. – Мы были обычными детьми. Садик, школа, а вечером оба слишком раздражены после работы, чтобы любить своих детей. Но я бы многое отдала, чтобы не учиться жить без них. И мне стыдно, что это эгоизм, а не скорбь, но я ничего не могу с этим поделать.

У меня в голове сложился пазл.

– Ты делаешь, Дарин. Пожалуй, даже слишком много. Твои жертвы во благо брату – это попытки быть лучше, чем твои родители.

– Нет, я… – она осеклась. – Может быть. Я просто не могла иначе.

– Да. Не могла. И это очень печально. Ты должна научиться думать о себе, детка. Эгоизм – это нормально. Это сродни инстинкту самосохранения. Если ты не научишься думать о себе в первую очередь, то… – я представил череду глупых поступков и отчаянных решений в духе того, что привели ее на аукцион. – Все это может кончиться очень плохо. Не кори себя за родителей. Ты сестра, а не мать. Не надо больше лезть на крест и просить себя распять.

– Разве что на твой крест,– хихикнула она, за что схлопотала шлепок по голой заднице.

– Для моего сделаем исключение, испорченная девчонка. Что за демона я разбудил?

– Очевидно, похотливого.

– Это уж точно.

Я выбрался из-под Дарины, прошел к столу, где все еще валялись мои брюки и ее туника. Стало прохладно.

– Кирилл, а откуда твоя мама про нас узнала? – спросила Дарина, пока я одевал ее. – Ты ей говорил?

– Нет. Я не звонил ей сто лет.

– Тогда…

– Брось, Дарин, после приема о нас знают все.

– Как это?

Она недоуменно подняла брови, искренне не понимая. Серьезно? Не гуглила нас?

Я взял пульт и переключил монитор в режим PC и четко проговорил:

– Привет, гугл, найди фото Кирилл Салманов с подругой. Новые. Благотворительный прием в Метрополе.

– О, боже, – Дарина схватилась за голову.

На экране стали меняться изображения. Стоит признать, я получил странное удовлетворение, увидев нас со стороны. Неплохо смотримся. Среди выпавших по поиску фото были и старые, где я с Лизой. Вот они мне нравились намного меньше.

– Да, думаю, мама в очередной раз проверяла меня в списке Форбс и наткнулась на нас.

– Ты есть в Форбс?

– Раз на раз не приходится. В этом году, наверно, вылетел из-за личных расходов.

Я подмигнул, доливая вино, снова усаживаясь.

Дарина время от времени поглядывала на экран, весьма смущенная нашим появлением в светской хронике. Я специально оставил крутиться фото, чтобы она привыкала к этой мысли, к нам… Пусть будет готова ко всему.

Мы больше не говорили о родителях. Поболтали о Казаевых. Дарина переживала, что обучение начинается как раз в день их прибытия. Я велел ей не переживать и спокойно отправляться в салон на первый урок, ведь встречать гостей на взлетной полосе с караваем никто не обязан.