Цена свободы – любовь (СИ)

Было непросто. То время она помнила смутно. Только то, как вздрагивала от звонка в дверь, въелось в память. Ждала? Скорее, да. Хотела, чтобы нашёл? Нет: свобода обошлась куда дороже сомнительной любви. Идти вперёд долго не получалось. Копаться в прошлом, переосмысливать, было куда комфортнее. А однажды сорвалась и попыталась вернуться. Далеко. В прошлое. Но там уже никто не ждал. Мулла догнал, посмотрел в глаза и рассмеялся. «Глупая» – сказал он тогда и вернул в свой дом. «Глупая» – согласно кивнула Али и виновато опустила голову. Больше бежать не хотелось.

А сейчас бежать было не нужно. Он сам пришёл. Сильный, властный. Не такой, каким был прежде. Изменился взгляд. Он утратил мягкость. Изменилась подача. Искандер был уверен в своих силах на порядок круче. Изменилось отношение к ней: тогда любил, теперь – презирает. В какой-то момент подумалось: пусть прямо сейчас убьёт, задушит. Но он медлил, наслаждаясь победой. Он ликовал, он хотел, чтобы признала ошибки.

Только тогда она и опомнилась, будто в плечи кто толкнул. Вцепилась взглядом в искажённое злобой лицо и задрожала, понимая, что пульсация в висках успокаивается, что шум в ушах рассеивается: он пришёл. И конечно же, заберёт её с собой.

Слёзы – признак слабости. Алия слабой не была, но слеза против воли сорвалась с ресниц и обожгла лицо. Потом почувствовала его прикосновение. Оно снова причиняло боль. С такой лёгкостью, с таким безразличием… А она, наплевав на любые предрассудки, снова была готова пойти за ним на край света.

Следующее воспоминание как вспышка: они на улице. Вокруг люди. Верные псы. Они охраняют покой своего хозяина. А хозяин думает не о себе, а о той, кого ведёт совсем рядом. Острые камни садовой дорожки больно впивались в стопы, но Али не смела произнести ни звука. Непослушное сердце молилось всем богам мира: только бы не отпустил. Если отпустит – Мулла не пощадит. Прав был: глупая. А второго предупреждения у него не бывает.

Автобус сорвался с места. Голодные взгляды словно выкачали её в грязи. Али не видела лиц, только глаза и кривые ухмылки. Для чего она здесь?.. Они-то знают. Оттого и веселятся. Искандер совсем рядом, но от него не исходит тепла. Дышит ровно, смотрит прямо перед собой. А на неё больше нет. Наказание? Хочет, чтобы смотрели другие? Липкий страх пробирался всё глубже, сжимал сердце в железных тисках. «Русские не умеют любить» – вспоминались слова Зулейки. «Неправда, Искандер любил!» – кричала Али тогда на разрыв. «Ведь любил?» – спрашивала себя сейчас, заливаясь краской стыда, и он услышал. Он посмотрел. Он спрятал её ото всех. А потом они остались вдвоём. Казалось бы, сейчас станет легче: для себя забрал. Значит, всё ещё жена, а не просто добыча? Добычей делятся с друзьями, а он не стал. Значит, так? Вот только тяжёлый взгляд давил, не позволяя выдохнуть. «Уничтожит» – вопило подсознание. Он мужчина. Он сильнее. Такие, как он, не умеют прощать.

Искандер привёз в свой дом. Большой и красивый, но совершенно пустой. Он не любил его. И дом не дарил тепла в ответ. Вот только Али была слишком слаба, чтобы разжечь здесь огонь. Искандер убивал. Медленно и мучительно. Он ненавидел. Интересно, его ненависти будет предел?

Ответить на этот вопрос получилось практически сразу. Он спросил про ребёнка, Али ответила. Ответила так, что любой другой уничтожил бы физически. Она поняла бы, если бы ударил. Поняла бы, если бы выругался или осыпал проклятьями, а Искандер сказал «не верю» и стал ненавидеть ещё сильнее. За её слова и за своё собственное «не верю». За власть, которую пусть и против воли, но имела над ним сейчас. За то, что красивая и вызывает желание. За то, что бросила. За то, что говорила «люблю». Он ненавидел, а она собирала волю в кулак, чтобы не упасть перед ним на колени, как должна была.

За окном давно стемнело. Огромная комната давила на сознание, заставляя понять, насколько ничтожна она сама. Насколько беспомощна перед обстоятельствами.

– Я тебя искал. – Послышалось совсем рядом, и Али вздрогнула, опасливо шарахнулась в сторону.

Он стоял совсем рядом. Напряжённый, скованный. Разглядывал её. Не с интересом, не так, как смотрят на забаву, а так, как смотрят изучая, пытаясь понять и разгадать.

Искандер успел переодеться. Теперь был не в грубом военном, а в домашнем. Стало тошно от воспоминаний, и Али поторопилась отвернуться.

– Специально это делаешь? – Стал он вплотную. Всё, что Али могла сделать, так это расправить плечи. За спиной послышался смешок и Искандер едва уловимо навалился сзади, заставляя засунуть свою гордость поглубже и поддаться.

– Делаю что?

– Провоцируешь. – Оскалился он, но тут расслабился, значительно снижая давление в хватке. – Прости. – Коснулись его губы мочки уха. – Наверно, я к тебе несправедлив. – Сорвался смешок. – Просто принцессы не умеют по-другому, верно?

– Я должна что-то на это ответить?

– Ни в коем случае. – Поторопился Искандер заверить и уверенно прижал ладони к её оголённым плечам. – Молчалива и прекрасна – это про тебя. Не нужно портить момент словами.

– Я тебя не понимаю.