Цена твоего молчания (СИ)

— Так вот, Вероника, — продолжила я без тени веселья, чувствуя, как внезапно потяжелели слова, — ничего особенного во мне нет. А уж по части внешнего вида я тебе и в подметки не гожусь. Дело не в тебе. И даже не во мне, как ни странно.

— А в чем? В чем это дело? — тихо, но отчаянно спросила она, подойдя к тому же окну и встав в двух шагах от меня, обхватив себя руками.

Я бросила на нее быстрый взгляд — слезы уже отступили, и нервное покусывание нижней губы с головой выдавало ее состояние.

— В самом Борщевском, — пожала плечами, вновь начав разглядывать улицу, — он эгоист до мозга костей. И делает лишь то, что хочет сам. Ему совершенно плевать на мнение остальных, их старания или чувства. Он использует их ровно до того момента, пока ему это нужно, выбрасывая из жизни без сожаления и мук совести.

— Но вы же встречались? Значит, чем-то ты его привлекла? Чем? Ведь он до сих пор тебя любит…

— Любит? Енот? — я снова рассмеялась, но на этот раз веселья в том смехе не было ни капли. Только тягомотная такая тоска, от которой впору на стену лезть. — Вероника, пойми, наконец! Енот любит только одного человека — самого себя. И я бы дорого дала за то, чтобы он отстал от меня!

— Но почему тогда он забыть тебя никак не может?

Девушка не особо мне поверила, но, по крайней мере, прислушалась. Да и не надо было быть психологом, чтобы понять — сложившаяся ситуация слишком вымотала ее. И чисто по-женски я ее понимала. Тем более, что сейчас она была совсем не похожа на ту высокомерную фифу, что постоянно сжигала меня ненавидящим взглядом с первого курса.

— Это верно, — кивнула я, еще раз тяжело вздохнув, — забыть не может. И это вовсе не из-за каких-то там романтических чувств. Да и не встречались мы никогда, не знаю, кто тебе это сказал.

— Егор, — выдохнула Вероника, машинально колупая угол подоконника. Не обращая внимания на дорогущий маникюр, — обмолвился как-то, что у вас еще в школе что-то было.

— Что-то, — хмыкнула я в ответ, — именно что-то.

— Расскажи, — внезапно попросила она и тут же осеклась. Кинула на меня быстрый взгляд, а затем вновь перевела его на свои руки. Затем снова на меня. И спустя несколько секунд прозвучало неожиданное, — пожалуйста.

Я удивленно посмотрела на Нику, пытаясь понять, зачем ей это. Но она смотрела на меня без тени смущения или чего-либо еще. Открыто, честно и немного с ожиданием. И почему-то где-то глубоко внутри появилась уверенность, что это не игра и подставы ждать не стоит. Да и не великая там тайна, если уж на то пошло…

— Мы с Енотом учились в одном классе, — медленно начала я рассказывать, подбирая слова и стараясь не вспоминать «по-настоящему», чтобы не всколыхнуть забытые чувства, — до сих пор не понимаю, почему его родители отдали в обычную, даже посредственную, городскую школу, причем в другом районе, когда могли позволить себе любой платный лицей. Но сложилось именно так, что богатый избалованный мальчик учился среди детей «работяг». И отношения эти не складывались. Выросшие по законам обычных дворов ребята не хотели считаться с высокомерным и заносчивым Енотом, частенько по первости его поколачивая. Но, в целом, недолго — Борщевский сменил тактику, начав использовать преимущества своего положения. Шоколадки, конфеты, дорогие школьные принадлежности и прибамбасы, которые легко раздавал в обмен на некоторые услуги и лояльность, стали куда более весомым аргументом в общении, чем физическая сила, воспитание и совесть. И с взрослением все стало еще хуже.

Я сделала паузу, переводя дыхание — в горле пересохло, хотелось пить, но, как назло, с собой воды не оказалось. Покосилась на Веронику, но девушка внимательно слушала, затаив дыхание.

— К классу у Енота уже образовалась своя компания, не из нашей школы, — продолжила я, желая побыстрее закончить, — и он перестал бояться кого бы то ни было. На самых отчаянных одноклассников и не только он натравливал своих дружков, и постепенно класс разделился на тех, кто «за», и тех, кто «не вмешивается». Впрочем, об этой «компании» ты должна знать больше моего — судя по лицам, состав особо не поменялся.

Вероника поморщилась, и я с удивлением поняла, что от этих ребят она тоже не в восторге. Надо же, какие чудные открытия…

— В итоге, деньги и сила сделали свое дело. Парни Борщевского недолюбливали, но побаивались лезть в открытую. А девушки, наоборот, любили — дорогие шмотки, мотоцикл и достаток вкупе со смазливой внешностью сглаживали любые недостатки.

— Но не ты? — прозвучало сбоку, а я пожала плечом.