Цена твоей любви

Реально мистика какая-то, наше знакомство и знакомство с сыном. Этот шлем, велосипед.

– Мам?

– Как отец?

– Терпимо, да я сама понимаю, что глупость все это, мам, я не дура, хотя иногда думаю, что такая, я трезво оцениваю ситуацию, между мной и Матвеем ничего не может быть, мы чужие друг другу.

– О его зовут Матвей, надо хоть в глаза его паршивые посмотреть.

– Мам не начинай.

– Как Костя воспринял весть об отце?

– Хорошо, они нашли общий язык.

– Да уж. Может, их вообще не стоило знакомить? А сейчас попробуй, объясни, почему папа не с мамой.

– Что-нибудь придумаю.

Хотя не знаю, что и придумать, Жаров полон решимости быть вместе, это имея жену, общий бизнес с ее отцом. Все, что сказал папа, правда, так просто Матвей не уйдет, да и уйдет ли вообще, неизвестно.

– Хорошо, милая, будь умницей, надо бежать, все в агентстве очень скучают по Костику и тебе, передают привет.

– Да, спасибо, мы тоже скучаем, поцелуй девочек.

Отключилась, вновь посмотрела на сына, но не заметила яркого шлема, что до этого мелькал на аллее. Напряглась, встала, оглядываясь по сторонам, перед глазами все рябило от солнца, зелени, людей, в ушах стоял гул. Сердце болезненно сжалось в груди, а потом часто забилось, ладони вспотели.

– Костя! Костик! Костя!

Обошла клумбу, высматривая сына, продолжая звать его. Это была реальная паника и страх, что пробирал до костей. Что делать? Где искать? Что случиться с ребенком? Как я вообще могла просмотреть то, куда он поехал и с кем? Вдруг он ушел с посторонним?

Ведь не мог, я учила не разговаривать с незнакомыми людьми. А если его похитили?

То, что рассказал про Жарова отец, о том, что он далеко не простой бизнесмен, вот именно это сейчас страшило больше всего. В голове вспыхивали мысли одна страшнее другой, пальцы кололо иголками изнутри.Надо звонить в полицию, Матвею, надо что-то делать, а не бегать вокруг клумбы и звать сына.

– Мам, смотри, что у нас.

Думала, упаду в обморок, когда услышала голос ребенка. Обернулась, Костик шел со стороны фонтанов, нес два стаканчика мороженого, Матвей катил рядом велосипед, щурил глаза от солнца.

– На, мы купили тебе клубничное, как ты любишь.

– Ты почему ушел? Я потеряла тебя, – говорю осипшим голосом, чувствуя, что сейчас заплачу, саму колотит изнутри.

– Я не уходил, я поехал по дорожке и встретил папу, мы пошли за мороженым.

Папу? Как у детей все быстро и просто, он знает этого мужчину четыре дня и уже называет папой.

– Регин, что-то случилось? Мы напугали тебя?

Сжимаю в руке вафельный стаканчик, холодный, он немного успокаивает, не хочу срываться при ребенке, но да, я очень испугалась.

– Никогда больше так не делай, слышишь, Костя? Не уходи, не сказав мне.

– Хорошо,– мальчик смотрит виновато, кивает.

– Регина, извини, ты разговаривала по телефону, мы решили быстро, туда и обратно, мы больше так не будем, честно-честно.

– Да, ма, честно-честно не будем.

Матвей делает виноватые глаза, Костик повторяет, они сейчас так похожи, словно две копии, только одна – маленькая, а другая – большая. Вот что мне с ними делать?

Дышу ровно, смотрю на своих мужчин. Улыбаются, такие забавные, чуть с ума не сошла за пять минут, а им весело и хорошо.

– Что ты здесь делаешь?– обращаюсь к Матвею, тот подходит ближе, прижимает к себе у всех на виду, целует в висок.

– Соскучился.

– Как нашел нас?

– Бабуля сказала.

– Из нее не выйдет партизанки.

– Шучу, не сказала, прокляла вдогонку. На твоем телефоне стоит геолокация.

– Я не включала ее.

– Сам настроил, чтоб не терялись. Как знал, что пригодится.

– Почему ты здесь, а не с женой?

Матвей плотно сжимает губы, взгляд меняется, становится холодным. Мы садимся на скамейку. Костик, доев мороженое, снова катается на велосипеде.

– Каждый раз будешь напоминать мне о моей ошибке? Тыкать мордой, как поганого кота?

– Нет, мордой ты себя ткнул сам.

– Ты встречалась с Сергеем?

– Нет, но он звонил несколько раз, сказал, что у него для меня чудесная новость.

– Да, у вас свадьба через неделю.

– Не поняла?

– Он сегодня утром лично пригласил нас на вашу свадьбу, говорит, что надо не тянуть, вы скоро уезжаете. Это правда?

Обдумываю информацию, наблюдая за Матвеем, он серьезен и напряжен, на меня не смотрит, кулаки сжаты, на кистях выпирают вены.

Ревнует.

Нет, мне не жалко его, пусть поймет, каково это – сгорать изнутри, сжигая себя дотла от этого ужасного чувства.

– Правда?

А вот сейчас лицо искажено гневом, глаза потемнели. Хочу любить этого мужчину таким, настоящим, эмоциональным. Успокаивать гнев одним касанием, приручать. Но, как бы я этого ни желала, нам не суждено быть вместе.

Мороженое тает в руках, капая на асфальт, как и моя глупая иллюзия быть семьей. У него уже есть семья.

Надо заканчивать этот курортный роман. Если хочет видеть сына, я не против, но снова убеждаюсь, что отец прав: Жаров непростой, опасный, а еще несвободный мужчина.

– Да, это правда,– вру, я научилась это хорошо делать. А самой больно, что хочется выть, но так будет лучше. Лучше для всех.

– Регина, ты серьезно? Ты была со мной две ночи, а теперь пойдешь замуж за другого?