Цена твоих грехов

Мы часто задумываемся о своем будущем: кем хотим стать, чего хотим достичь. Нам нравится мечтать, погружаясь в мир грез и фантазий перед сном. Я всегда жила спокойной и размеренной жизнью, но где-то глубоко хотела изменить прежний уклад, добавить чего-то необычного в свое существование. Вот только в моих планах не было пункта влипнуть в неприятности и стать заложницей…

Меня вывели из дома страшного человека, и повели снова вглубь леса.

Я запиналась на каждом шагу, содранные колени неустанно саднили, хотелось вырваться из лап этих людей и бежать без оглядки. Но я понимала – убегать нет смысла, все равно поймают и вот тогда точно сюсюкаться не станут, убьют.

Из разговора поняла только то, что меня ведут в какой-то бункер. Что это за место, боялась даже представить. Пока не увидела собственными глазами. Это был настоящий военный бункер, уходящий куда-то далеко под землю! Подойдя ближе к металлическим воротам, один из моих сопровождающих поднес к небольшому устройству пластиковую карту, и, через несколько секунд, мы оказались внутри помещения. Здесь было намного теплее, чем снаружи. Тусклый свет освещал длинный коридор. В какой-то момент мы завернули и мою персону втолкнули в какую-то дверь. Послышался скрипучий звук замка. Меня заперли в этой тюрьме под землей.

Ладони вспотели, меня начал бить озноб.

– Пустите! Вы хоть знаете, кто мои родители?! Они меня обязательно найдут! – Я колотила дверь со всей силы, пинала ногами, но никто не пришел.

Истерика нарастала с каждой секундой, проведенной взаперти. Да, у меня была клаустрофобия еще с детства. Когда мне было шесть, родители уехали на деловую встречу в другой город. Меня оставили вместе с няней, которая, как оказалось позже, ненавидела детей. Она закрывала меня в темном гардеробе, если я осмеливалась хоть что-то сделать не по ее воле. Помню, меня долго потом таскали по врачам и психологам. Вот только бояться замкнутых пространств так и не перестала. В своей комнате всегда находилась либо с открытым окном, либо с приоткрытой дверью.

Я осмотрелась. В этой «камере» была довольно большая кровать с балдахином, недалеко стояло кресло с небольшим журнальным столиком. Все предметы интерьера были в вызывающих бордовом и красном оттенках. Так же здесь было три других двери. Сразу бросилась к ним. В одной оказалась маленькая ванная комната, в другой – туалет. Третья была заперта. Я прислушалась, но ничего за ней не услышала. Вокруг стояла звенящая тишина. Скорее всего, тут была полная звукоизоляция.

Отчаяние нарастало все больше и больше. Мне хотелось домой, к родителям. Несмотря на то, что они всегда относились ко мне строго и холодно, я любила их и была благодарна за все.

Они научили многому, но не научили самому главному – разбираться в людях.

Воспоминания об Андрее ударили под дых. Этот озорной паренек, с веселыми искрами в глазах предал меня, так низко растоптал нашу дружбу. А была ли вообще между нами дружба? Наверное, я никогда не узнаю ответ на этот вопрос. Что-то подсказывало, что мы больше никогда не увидимся с Андреем Мироновым. Этот человек теперь лишь призрак из прошлого.

Так, хватит киснуть. Нужно выбираться отсюда! Думай, Милана!

Снова прошлась по комнате, в поисках хоть чего-нибудь, что помогло бы мне открыть замок. Внимание привлекло небольшое красное мерцание в углу. Подойдя ближе, смогла рассмотреть предмет. Это была камера. Шестеренки закрутились в голове. Развернувшись, бросилась в ванную. Здесь была точно такая же! Не было камеры только в туалете.

Получается, они не просто так заперли меня, теперь за мной будут постоянно наблюдать. Господи, я попала в руки к каким-то озабоченным преступникам…

Злость постоянно нарастала, взгляд случайно коснулся графина с водой, который стоял на тумбе около кровати. Не раздумывая, схватила его и швырнула в прибор на стене. Послышалась громкая мелодия разбившегося стекла. Осколки полетели вниз, смешиваясь с водой. Пара стеклышек попали и на меня, но я даже не почувствовала. Ярость затмила разум. Такая же участь постигла и другую камеру. На этом решила не останавливаться. Пока всю мебель в этом гадюшнике не переверну, не успокоюсь. Правда, мое занятие было прервано громким звуком сзади. Обернувшись, увидела на пороге того самого мужчину. Его вид говорил о том, что он очень зол. Сжатые челюсти, сложенные на груди сильные руки и эти темные глаза с горящим пламенем. Черные, как смоль, волосы были в беспорядке, белая рубашка расстегнута на несколько пуговиц. Мужчина был очень высок, по сравнению с ним я, маленькая букашка, вряд ли достану даже до его груди. Застыв на месте, смотрела, как он стремительно приближается.