Цена успеха

Просмотрев еще раз список гостей, Гейл заметила имя Игана Бауэра. Он должен прийти с дамой, но ее имя пока не указано. Будет просто здорово, если его дамой окажется Алекса.

Увидев племянника в палате, Алекса почувствовала, как слабеют колени. От жалости к мальчику у нее на глазах выступили слезы. Брайан казался совсем маленьким; под заплывшим глазом красовался ужасный синяк, здоровым глазом он уставился в пространство.

Алекса осторожно положила руку ему на лоб.

– Брайан, как ты?

Узнав Алексу, мальчик вздохнул вроде бы даже с облегчением.

– Нормально. Где мама? Алекса замялась.

– Видишь ли, она ехала к тебе, но… Мама сломала руку. – На лице мальчика отразился такой страх, что Алекса невольно замолчала.

– Она снова попала в больницу, да?

– Да, Брайан, боюсь, что так. Но ты не волнуйся, она скоро поправится. Я прослежу, чтобы ей был обеспечен самый лучший уход.

Брайан отвел взгляд, было видно, что он изо всех сил крепился, чтобы не расплакаться.

– Я… Мой велосипед пропал, его украли какие-то ребята, – пробормотал он дрожащим голосом.

Алексе хотелось задать ему много вопросов, но она сдержалась: сейчас не время.

– Не переживай, Брайан, я куплю тебе другой.

Она взяла его ладошку. Мальчик не отдернул руку, и Алекса увидела, что из больного глаза все-таки выкатилась слеза. Это подействовало на нее так сильно, что она сама расчувствовалась, но Брайан уже заснул. Алекса все плакала и плакала, не в силах остановиться. Отчасти это были слезы облегчения, ведь все могло обернуться гораздо хуже.

Хорошо, конечно, что Брайана перевели из интенсивной терапии, однако шумная детская палата – не самое подходящее для него место. Алекса осторожно высвободила руку и отправилась на поиски старшей медсестры. После того как были подписаны необходимые бумаги, касающиеся необходимых исследований, Алекса позвонила своему врачу и договорилась, что он заедет осмотреть Брайана.

Теперь нужно навестить Пейдж. Пытаться поймать такси в пятницу вечером да еще и в дождь – занятие почти безнадежное. Добраться до «Бель-Вью» удалось только в седьмом часу вечера.

Это был кошмар. В коридорах толпились растерянные и взволнованные пациенты, дожидающиеся, когда их примут. В этом бедламе на то, чтобы добраться до администрации и разыскать палату Пейдж, потребовалась уйма времени.

Она сидела в кресле, уставившись в пространство, но, увидев Алексу, расплакалась.

– Это я во всем виновата, я одна, – повторяла Пейдж, больше не сердясь на сестру.

Она все говорила и говорила о своей вине: видимо, погибший братик и сын слились в ее замутненном сознании воедино. Алекса обняла сестру, поцеловала в щеку и попыталась успокоить:

– Ты ни в чем не виновата, и никто не виноват, а с Брайаном все будет хорошо.

Пейдж всхлипнула, уткнувшись ей в плечо.

– Я стала такой никчемной! Не знаю, что со мной творится.

Алекса, еле сдерживая слезы, гладила сестру по голове.

– То, что тебе пришлось пережить, любого выбило бы из колеи. Ты потеряла любимого мужа и в самый трудный момент, когда больше всего нуждалась в помощи, оказалась вдали от родных. – Алекса вздохнула, думая, что в какой-то степени тоже лишилась мужа.

– Но я вам не нужна, какой от меня прок? Я – никчемное существо, – причитала Пейдж.

– Вовсе ты не никчемная, просто у тебя сейчас тяжелый период и ты нуждаешься в помощи. Я с тобой, позволь мне тебе помочь… Пейдж, я всегда тебя любила, ты же моя сестра, а Брайан – мой единственный племянник. Я о вас позабочусь, и все будет хорошо.

Пейдж прижалась к сестре. Алекса с трудом оторвала ее от себя, но это было необходимо. Она уладила вопрос с переводом Пейдж в частную лечебницу в Уэстчестере. Нужно было подписать еще несколько бумаг и сделать несколько звонков.

В «Монт-Синай» она вернулась уже поздно вечером. Живот урчанием напомнил о том, что она за весь день почти ничего не съела, и Алекса по дороге купила сандвич и банку колы.

Брайана перевели в отдельную палату, где имелась также дополнительная кровать для нее. Хотя врач и заверил, что у ребенка нет серьезных травм, Алекса собиралась остаться с ним на ночь. Мальчика решили оставить в больнице под наблюдением еще на несколько дней.

Брайан спал. Алекса села на кровать и стала есть бутерброд. Часы показывали десять. Чуть раньше, позвонив Грегу из больницы, Алекса узнала, что презентации всех проектов уже закончены.

– Я говорил с Раймондом ди Лоренцо-Брауном, – сказал Грег, – он, естественно, разочарован, но отнесся к твоей ситуации с сочувствием, пытался уговорить членов жюри проявить гибкость, но те уперлись – и ни в какую. Нас сняли с конкурса.

Ну что ж, значит, так тому и быть! Алекса была раздавлена и совершенно обессилела, но не сомневалась в том, что сделала единственно правильный выбор в сложившихся обстоятельствах. Стоило ей только представить, что Пейдж могла задавить машина, а Брайана могли даже убить, как она готова была благодарить судьбу за то, что все обошлось.

Алекса еще долго смотрела на спящего мальчика и спрашивала себя, как она могла испытывать враждебность к этому ребенку.