Цена весны (ЛП)

У Маати возникло странное чувство семьи. Пригоршня людей сидела вместе, обсуждая вслух неразрешимую задачу. Такое же было и в школе, когда они сидели в классе с меловыми отметками на стенах. Все выдвигали предположения, интерпретации и вопросы, открытые для всех, кто мог ответить. Совершенно неожиданно он успокоился, ему стало уютно.

И единственным, кто не сказал ни слова, оказался Ота.

Разговор тянулся всю ночь. Чем больше они хотели поймать Ванджит, тем больше казалось, что она в состоянии убежать. Тем больше казалось, что она замерзнет в глуши. Гальтская девушка и Маленькая Кае долго спорили, надо ли убить Ванджит или стоит попытаться ее спасти; Маленькая Кае стояла за быструю смерть, Ана хотела дать Ванджит шанс, если она исправит то, что сделала гальтам. Данат сосчитал дни до Утани, добавил время возвращения назад и прикинул размер поисковой партии.

— Есть еще одна возможность, — сказала Эя, ее жемчужно-серые глаза глядели в никуда. — У меня готово пленение. Ранящий. Если я проведу его успешно, мы получим еще один способ исцелить ущерб, причиненный гальтам.

Ана повернулась на голос Эи, на ее лице появилась дикая надежда. Маати было почти жаль разрушать ее надежду.

— Нет, — сказал он. — Это не сработает. Даже если ты помнишь пленение достаточно хорошо и в состоянии совершить ее слепой, мы еще не просмотрели последнюю версию. И Ванджит сломала все таблички.

— Но если гальты опять получат глаза… — сказал Данат.

— Ванджит опять заберет их, — сказал Маати. — Ясность-Зрения и Ранящий будут тянуть на себя — пока Эя будет пытаться лечить, Ванджит будет пытаться ослеплять, — и только одни боги знают, что произойдет в результате. И это не говоря о том, что Эя может умереть, пытаясь провести пленение.

— Ты этого не знаешь, — сказала Идаан.

— Я не хочу идти на риск, — ответил Маати.

Ота слушал с нахмуренным лбом, его взгляд переходил то на них, то на огонь. И только утром Маати и остальные узнали, о чем думал император.

Свет утра преобразил постоялый двор. Когда все ставни открыли, скамьи, столы и запачканные золой стены стали казаться не такими гнетущими. Очаг еще дымился, но ветер уже бродил по комнатам, делая воздух свежим и ясным, хотя и холодным. Хозяйка приготовила на завтрак гусиные яйца и пропеченную свинину и сварила чай, крепкий, но не горький.

Сейчас в главном зале сидели не все. Ашти Бег и обе Кае, не спавшие несколько ночей подряд, провалились в беспокойный сон в своих кроватях. Маати тоже дремал под звук голосов, звучавших в ушах. Никто не говорил чересчур громко. Данат и Ота сидели за тем же столом, выглядя как изображенная художником метафора — молодость и старость. Эя и Идаан сидели за одним столом, и Маати не знал, куда исчезла гальтская девушка.

— Она не ослепила Маати. Почему? — спросил Ота, указывая на Маати, словно тот был экземпляром на выставке, а не живым человеком. — Почему она пощадила его, но не остальных?

— Ну, предельно ясно, почему Эю, — сказал Данат, отрываясь от куска свинины. — Ванджит не хотела, чтобы другой поэт пленил андата. Пока Ванджит — единственная, она… ну, единственная.

— И обоих Кае, — сказала Эя, — чтобы они не могли последовать за ней.

— Да, — сказала Идаан, — но вопрос не в этом. Почему не Маати?

— Потому что, — начал Маати и замолчал. Потому что она беспокоилась о нем? Потому что не боялась его? Все, что он мог придумать, звучало неправдоподобно.

— Мне кажется, она хотела, чтобы ее нашли, — сказал Ота. — И нашел именно Маати.

Идаан одобрительно крякнула. Эя нахмурилась, но потом медленно кивнула.

— Почему она может этого хотеть? — спросил Маати.

— Потому что твое внимание — признак статуса, — ответила Эя. — Ты — учитель. Дай-кво. Тот, кому ты больше уделяешь времени, — твой любимчик, остальные — нет. И она хочет доказать себе, что может забрать тебя от меня.

— Идиотизм, — сказал Маати.

— Нет, — странно мягким голосом сказала Идаан. — Обычная детская ревность.

— Примерно это и происходит, когда ты выращиваешь дочку, — согласился Ота. — Эя поступала так же, когда ей было двенадцать зим. Но, если я прав, это изменяет все. Я не хотел говорить это перед Аной-тя, но если твой поэт действительно залегла на дно, я не верю, что мы найдем ее раньше весны. Она может найти новых союзников, или, используя андата, угрожать людям и получать от них все, что захочет. В самом лучшем случае мы сможем найти ее к Ночи свечей.

— Только в том случае, если она захочет, чтобы ее нашли, — сказал Данат.

— Значит надо угадать, где она ждет, — сказал Ота. — Нет сомнений, что она ждет там, где Маати будет искать ее.

— Не знаю, — сказал Маати. — Школа, может быть. Она может вернуться туда.

— Или лагерь, в котором мы ее потеряли, — предположила Эя.

На мгновение в комнате воцарилась тишина. Решение было принято, и Маати мог точно сказать, что все это знали. Утани подождет. Они будут охотиться за Ванджит.

— Лагерь ближе всего, — сказал Данат.

— Ты можешь послать одного из стражников на север с письмом, — сказала Эя. — Даже если у нас не получится, это не означает, что, пока мы пытаемся, нельзя организовать настоящую облаву.