Цена волшебства

Здухач отчаянно заметался, но уцелевшие нички встали между ним и похищенным телом. Рыцарский меч сверкнул, обрушиваясь на врага. Но спутанное, бесчувственное тело Богдана уже волокли прочь, во тьму коридора.

Ирка бросилась было за ним, но немногие уцелевшие нички выступили вперед, раскручивая свои веретена. Здухач рвался в погоню, но уже не успевал, не успевал, не успевал…

– Да оставьте вы его! – бессильно закричала Ирка. – Никакой он не молодой Хорт! Говорят, это я Хортова кровь! Хватайте меня!

Ответом ей был скрежещущий смех:

– Не бреши, видьма! Який же ты – вин! Ты – вона! Молодый Хорт, молодый Хорт! Хазяин велел пийматы молодого Хорта! И мы пиймалы, пиймалы!

Ирка почувствовала, как ее трясет от бесконечного ужаса, отчаяния и глухой злобы на саму себя. У стенки беспомощно дергались пришпиленные бизнесмен с племянником. Где-то там в коридоре остались вовкулаки, кто знает, живые или мертвые. Танька тюком валялась на полу. Богдан мог вообще никогда не очнуться, ведь если здухач не воссоединится со своим телом… У Ирки дыхание перехватило. Она стояла, совершенно бессильная: ни оружия, ни заклятья наготове, ничего, чтобы помочь другу!

«А зубы и когти? – ярость, горячая и в то же время ледяная, туманила голову, отключая человеческий рассудок. – Мощь могучих лап, пьянящая радость охоты, и добыча, трепещущая в твоей ощеренной пасти…»

В очередной раз вокруг Ирки исчезли цвета, сменяясь четкостью очертаний. Она почувствовала, как там, в коридоре, возятся изодранные, израненные, но живые, живые вовкулаки. И как старый волк ползет, судорожно ползет сюда, волоча за собой непослушное тело и обрывки разодранных пут. А потом из глубин ее души стало подниматься нечто грозное и абсолютно бесстрашное, прорываясь наружу гремящим рыком.

Сильные ноги швырнули в прыжок. Мощное темное тело взвилось в воздух. Щелкнули клыки, и тащившие Богдана твари зашлись в коротком вопле и смолкли. Острые когти прошлись по разодранным телам ничек. Взметнулись в воздух нитяные арканы… И тут же бессильно сгорели, потому что вокруг гладкой черной шкуры вспыхнул огненный ореол. Волной покатился по толпе ночных созданий, оставляя после себя лишь выгоревшую проплешину.

Широкая грудь сшибла наземь с десяток ничек, их тонкие соломенные тельца переламывались под поступью тяжелых лап. Веретено больно вонзилось между когтями. Сверкающие зубы выдрали из лапы острую колючку, послышался злобный визг, и темное тело прянуло вслед самым благоразумным из ночных тварей – бросив своих пленников, они пытались бежать. Но поздно, слишком поздно.

Громадная лапа прихлопнула последнюю бегущую ничку. Корчась в покрытых синим лаком когтях, существо затуманенным взором глядело на нависшую над ним оскаленную пасть.

– Не вин, не вин! – проскрежетала ничка. – Хазяин… не знает! Не Хорт, не Хорт! Хорти… – когти сжались. Еще раз простонав: – Хазяин! – последняя ничка смолкла.

В ответ послышался тихий изумленный полустон-полувздох. На мгновение у стены соткалась высокая гибкая фигура в плаще из тьмы. Из-под клубящегося мрака капюшона мрачным красным огнем сверкнули змеиные глаза с узкой щелью вертикального зрачка. Коротко и остро взблеснул перстень с кровавым рубином.

– Теперь знаю! – взвился столб алого пламени. Фигура исчезла.

Над опустевшим полем боя, покачиваясь на тонких, но сильных ногах, отблескивая темной гладкой шкурой, скаля клыки, стояла громадная борзая. Хортица.

Глава 17 Зачем ведьмам деньги?

– Все трое получим меньше, чем должны были! – гневно процедила Танька, сузившимися глазами разглядывая компанию вовкулаков.

Вытянув длинные ноги, семерка вальяжно раскинулась в мягких креслах банковского офиса. Сегодня они отказались от своих камуфляжных костюмов, даже майор появился без мундира, в обычных джинсах и рубашке. Но все равно банковские служащие с опасливым недоверием косились на этих посетителей: молодые волки и их командир выглядели опасными, чему немало способствовали украшавшие их физиономии синяки и ссадины. У майора надо лбом был начисто выдран клок волос, похоже, вместе с куском кожи, повязка на лбу пропиталась свежей кровью. Но выглядел Ментовский Вовкулака при этом чрезвычайно довольным.

– Будто овечку задрал, – прокомментировал Богдан.

– А и задрал! – агрессивно вскинулась Танька. – Меня! Считай, по живому зарезал! Выцарапал, выгрыз! Волчина свинский! Придется-таки с ними делиться, по пятьдесят тысяч на каждого! Ну что за взрослые пошли, вместо того, чтоб детей защищать, так и норовят кинуть на сотни тысяч баксов!

– Так он тебя и защищал! – вступился за оборотня Богдан. – А не то пристрелили бы!

– Так я потому и уступила! Иначе фиг бы он у меня получил, а не триста пятьдесят тысяч! – взвилась Танька.

– Ну так и не блей, бедная овечка! – рявкнул на нее Богдан. – По пятьдесят тысяч – тоже хорошие деньги!