Цена времени. Книга 4 (СИ)

Впрочем, оружие, которое нес с собой каждый из более чем сотни воинов, лишь общими чертами напоминало Русдорфу тот самый тяжелый и громоздкий мушкет, который остался в его замке в Ливонии. Когда солдаты проходили мимо кареты, Иоганн также подметил необычную конструкцию спуска, которая, впрочем, так и осталась для него непонятной. Вместо же пороховницы, которую обычно носят с собой мушкетеры, эти солдаты, как понял прозорливый феодал, использовали небольшие бумажные свертки, связка с которыми у каждого была перекинута через грудь.

— А это, я понимать, есть уже армия? — Не отрываясь от красиво шагающих нога в ногу бойцов спросил маршал.

— А то ж! — Горделиво, так, как будто это лично его сотня, воскликнул горожанин. — Одна из рот полка Новгородского! Правда, они сейчас без пушек от чего-то идут. Но то мне не ведомо, от чего оно так. Обычно ведь ежели рота какая на учения идет, то свои две пушки с собой берут, да пороха с ядрами целую телегу. Я однажды в кабаке общался с одним из воев рядовых, так он говорил, дескать на учениях их порой такой дым да запах пороховой от постоянной пальбы, что дальше носа своего не видно, а сам нос от сего дыма жжет нещадно, коли дышишь им. — Разговорчивый горожанин входил во вкус и, не скупясь на эпитеты, описывал и солдат, и артиллерию и то, как эти самые «роты», неизвестные ни барону, ни маршалу, браво бьют всех татей и злых помещиков, не желающих давать свободу крестьянам.

— Так ваш князь хотеть всем дать свободу? — Не дожидаясь висящего в воздухе вопроса Иогана, спросил переводчик.

— Верно, — Без сомнения кивнул горожанин. — Раньше ж ведь как было? Коли крестьянин от помещика уйти хочет, то ему надо было Юрьева дня ждать, да пожилое платить, порой неподъемное. А помещики, хоть по правде то трогать крестьянина не могут, на деле, как бают, раньше то и дело самосуд учиняли. А государь их всех махом на рудники согнал, а вельми жестоких на месте расстреливал. Ну, ежели конечно раньше крестьян до него добирался. — И вновь оба собеседника замолчали, обдумывая услышанное и глупо хлопая глазами, а Иоганн лишь снова тихо произнес:

— Надо доложить магистру…

Барон уже набрал воздуха в грудь, чтобы спросить еще что-то, однако, заметив в окне нечто более удивительное, направил свой взор туда, едва ли не вываливаясь из небольшого окошка. Карета подъехала ко второму ряду стен. И если первый напоминал скорее сборную солянку, кое-где каменную, а где-то и вовсе земляную стену, то вторая, возвышаясь на два десятка метров вверх, угрожающе смотрела на беззащитных людей черными глазами амбразур и бойниц.

— Да-а, стену государь добро сладил. — Прочитав мысли обоих иностранцев, протянул их информатор. — Раньше ж ведь как? Токмо детинец добрый был, а другие две стены не особо защищали. А сейчас вот, и вторую стену ладить начали. — Иоганн ничего не ответил. Маршал также воздержался от вопросов, лишь наметанным глазом рассматривая затейливые оборонительные сооружения.

— Надо доложить магистру… — Буркнул барон, не отрывая взгляда от красных стен.

За второй и предпоследней линией обороны их ждал еще один, но отнюдь не последний сюрприз. Та часть города, по которой они двигались до этого хоть и была значительно чище улиц Пскова, однако по общему стилю, домам и их расположению мало от него отличалась. За второй стеной все было иначе. Улица мигом расширилась раза в два и теперь по ней, казалось бы, спокойно могут разъехаться сразу четыре повозки. Кроме того, ветхие избы сменились новенькими двухэтажными домами с множеством окон, которые не имели как таковых разграничений по территории. Они словно стояли вдоль улицы сплошным монолитом, подмигивая восторженным наблюдателям красной черепицей крыш и высокими печными трубами. Сразу стало ясно, что хотя места за второй стеной города было куда меньше, чем за первой, народу здесь живет значительно больше.

Вскоре Иоганну предстали и хваленые мануфактуры. Длинные здания, хоть и имевшие два этажа, немного уступали высотой жилым. Зато из крыши многих торчали десятки дымящих труб, а из помещений отчетливо доносился смешанный шум, напоминавший звук большой кузницы.

— О, господа, мне вот здесь выходить. — Улыбнулся горожанин, кивнув в сторону очередной, сравнительно небольшой мануфактуры. Барон окликнул извозчика и тот, немного погодя, остановился у небольшого выступа, играющего, по всей видимости, роль пешеходной дорожки. Иоганн порылся в своем кошеле и, выудив оттуда один золотой гульден, вальяжно протянул его рабочему, благодарно кивнув. Тот свою награду принял и, ловко выпрыгнув из повозки, в последний раз кивнул на прощание иностранным гостям.

— Да уж, не богато живут нынче бароны немецкие. — Усмехнулся он, небрежно бросив в карман золотую монету.

Тем временем в карете ливонского посла повисла напряженная тишина. Они приехали сюда, в земли еретиков, дабы закрепить некоторые отношения с ослабшим смутой и получившим независимость Новгородом. Однако приехали они в город, который вовсе не испытывал проблем, а скорее напротив — процветал даже на фоне Риги.