Цена жизни (СИ)

Колючка, несмотря на то, что была насквозь проржавевшей, поддавалась на удивление плохо. С меня сошло семь потов, пока я проделал в заграждении более-менее нормальное отверстие. Чёрт бы побрал тех, кто вообще придумал кордоны ставить! Без них было бы намного проще.

Я аккуратно начал проползать, в получившееся отверстие. С начало всё шло нормально, но где-то на середине меня что-то ухватило за рюкзак, и не захотело отпускать.

Вот тут-то и началось. На меня накатила волна страха. Он заполнил всё моё существо, подчинил волю, захватив разум. Мёртвая груда беспомощности навалилась, вдавила, втоптала землю, лишив возможности двигаться и, что самое главное - здраво мыслить

По моему лицу стекали ручьи пота, я пытался мысленно бороться с наваждением, но одна картина, придуманная разыгравшимся воображением, переворачивала всё вверх тормашками: моё бездыханное тело, лежащее на пепельно-мёртвой земле. В затылке виднеется маленькая дырочка, из которой толчками выливается кровь, перемешанная с мозговым веществом...

От страха стало трудно дышать. Он бы, наверное, так и придавил меня здесь, если бы откуда-то из глубины подсознания не начал подниматься холодное, отрезвляющее понимание того, что если ничего не предпринять, то будет всё точь-в-точь, как я себе представлял. Страх начал постепенно отступать из моего сознания. На его место снова пришла злость. Как же я, так называемый 'опытный сталкер', а влип, как новичок какой-то... Сопля зелёная... Сморкнуться и растереть...

Я аккуратно отполз чуть-чуть назад, дрожащей рукой поднял кусачки, и перекусил остатки колючки, которая своими штырьками, словно зубами, вцепилась в мой рюкзак, и не хотела отпускать. Тоже мне добычу нашла...

Путь вперёд был свободен, и я не мешкая ни секунды начал продвигаться дальше. Страх все ещё пытался меня остановить, сковать. В такие моменты я всем телом прижимался к земле, и старался не двигаться, чтобы ненароком не натворить глупостей.

Так, передвигаясь короткими рывками, и, замирая на долгие минуты, я, наконец, достиг второго ряда заграждений. Выглядел он намного хуже, чем первый. Столбы, на которых крепилась колючая проволока, кое-где покосились, а кое-где упали на землю... Остатки колючего заграждения были разбросаны рядом.

Главное не спешить, и тогда всё будет нормально.

До кромки выжженной земли оставалось совсем чуть-чуть. Я принялся непроизвольно ускоряться. Внезапно правую руку резанула боль. Я аккуратно, стараясь как можно меньше отсвечивать, попробовал поглядеть, что с ней. Ладонь рассекала глубокая царапина, уже заполнившаяся ярко-алой кровью. Она стекала с краёв раны, тяжёлыми каплями падала и разбивалась серый пепел... Чёрт, это ж надо было так вляпаться... Больно, зараза...

Но до границы выжженной земли оставалось совсем чуть-чуть, и это расстояние надо было преодолеть, не смотря на саднящую руку, пот, заливающий глаза, боль в спине и ногах...

Чёрт, да в конце-концов, ЭТО НУЖНО сделать! Неужели зря я до этого пыхтел, полз, вздрагивал при каждом шорохе, неужели всю предыдущую жизнь прожил лишь для того, чтобы вот так глупо подохнуть от пули снайпера, из-за рассаженной руки...

Злость на самого себя помогла. Наплевав на всё, я резво пополз вперёд. Считанные рывки оставались до цели, как вдруг над окрестностями разнёсся голос громкоговорителя.

Я вздрогнул, всем телом вжавшись в землю, ожидая, что вот-вот в затылок мне прилетит та самая пуля, которая оборвёт мою жизнь. Однако время шло, и до сих пор ничего страшного не происходило. Снайпер, наверное, уже тридцать раз успел бы выстрелить, если б он действительно видел одинокий, зеленоватый бугорок посреди пепельно-бурой разделительной полосы.

Первый страх сошёл, и словно бы с меня упала пелена, плотный занавес, окутавший моё сознание в первые секунды, сквозь которую смог прорваться хриплый голос, эхо которого гуляло по окрестностям.

«Граждане зона смертельно опасна. Не пытайтесь незаконно пересечь охраняемый периметр...» - занудно вещал он.

Фуух, пронесло. Но надо всё равно убираться отсюда подальше, пока неторопливый снайпер ненароком не заметил меня. До границы между живой и мёртвой землёй оставалось чуть больше метра, а сразу за ней раскинулся густой старый ельник. Если смотреть на него с земли, то казалось, что чёрные громады деревьев поддерживают тяжёлый свинцовый небосвод, не давая ему упасть на землю. Черт, опять не о том думаю. Аллегории-аллегориями, но дело делать всё равно надо.

Закатившись под укрытие разлапистых веток, я встал, и, не смотря на жуткую боль в ногах и спине, трусцой побежал сквозь чащу. Ветки больно хлестали меня по лицу, пот заливал глаза, ноги противно ныли, но я не останавливался до тех пор, пока полностью не удостоверился, что погони за мной никакой нет. Жить, знаете ли, охота. Давно живу, привык уже...