Цена жизни - смерть

— Насколько мне известно, она работала не в Иркутске, а в лимнологическом институте в поселке Листвянка, и ее начальник не был биохимиком. И потом, характеристики на собственных сотрудников просто так, по собственной инициативе, вам никто присылать бы не стал. Только в ответ на официальный запрос. Извините, но вы явно чего-то недоговариваете. Уж поднатужьтесь, пожалуйста.

Старухина снова недовольно поморщилась и поднатужилась:

— Ну… наверное, были сведения о ее научной нечистоплотности и чрезмерной напористости.

— И характеристика это подтвердила?

— Вы же знаете, как у нас пишут характеристики. Она была обтекаемой. Но между строк там все прекрасно читалось.

— А кто первый сообщил вам сведения, что Долгова не тот человек, который достоин ученой степени доктора наук?

— Не помню.

Как же, как же, подумал Турецкий. Содержание характеристики помнит, а кто накапал на Долгову — нет. Впрочем, и так все ясно: кто-то шепнул ей на ушко, что Божену надо зарубить, и она засуетилась, стала запросы в Иркутск отправлять, организовала себе приглашение на защиту, выступила с разгромной речью, как ее и просили, Дименштейна попросила поддержать свою линию…

А ведь вы, мадам, уже тогда были в большом фаворе. Так чьи же это просьбы вы с такой охотой выполняли, а теперь, несмотря на свое положение, предпочитаете об этом помалкивать? Уж не ФСБ ли?

Понятно, что вопросы эти были даже не риторическими. Они вообще не произносились вслух. На этом можно было и закончить, но Турецкий решил хотя бы попытаться прояснить все до последней детали.

— Вы говорите, американцы недавно опубликовали свои результаты, но они пока существенных успехов не добились. Даже человеку абсолютно непосвященному ясно: американцы в своих исследованиях продвигаются неизмеримо быстрее Долговой, у которой не хватает подопытных животных, в лаборатории отключают электроэнергию за неуплату и так далее. Выходит, приоритет все-таки за ней? Можно ведь поднять научную литературу и проверить хронологию публикаций. Кто раньше, кто позже…

— Послушайте, Александр Борисович, вы меня в чем-то конкретном обвиняете? Я, по-вашему, похоронила передовые отечественные разработки в области лечения наркомании? Долговой, насколько мне известно, в итоге предоставили все необходимое для продолжения исследований. С тех пор прошло уже более года. И где обещанный ею немедленный результат? Все это профанация, я тогда так считала и остаюсь при своем мнении сегодня. Может быть, с помощью этой чудо-вакцины и можно отдалить момент смерти наркомана. Но полностью избавить его от наркотиков вакцина не сможет, — торжественно поставила она точку.

19

Пора было вплотную заняться Азаровым.

Турецкий по внутреннему телефону позвонил Косте. Тот, как водится, был на рабочем месте, самим уже этим фактом олицетворяя в глазах подчиненных законность и неподкупность.

— Константин Дмитрич, мне нужно личное дело известного тебе Азарова.

— Я тебя опередил, запросил из управления кадров, — мрачно ответил Меркулов. — Сижу вот изучаю.

— Ну и?

— Да нет тут ни хрена. Карьера, правда, сногсшибательная, тебе такая и не снилась. Но и только.

— Чей протеже? — прямо спросил Турецкий.

— Сам не пойму, — признался Меркулов, — представлял его в новой должности лично генеральный. До того пару лет работал в Московской городской прокуратуре. А до того, после юрфака, — помощником референта у главного военного прокурора. И везде преуспел. Что характеристики, что резюме — пальчики оближешь. Хоть сейчас — в нью-йоркские окружные прокуроры.

— Ни черта себе.

— Вот именно. Подожди, я к тебе спущусь, нечего это все по проводам обсуждать.

Три минуты спустя Костя был уже в его кабинете, как всегда элегантный, подтянутый, чисто выбритый, словно и не было бессонной ночи. Уму непостижимо. Или это не он, мелькнула вдруг у Турецкого бредовая мысль. Клонировали?! Первого заместителя генерального прокурора?! Инопланетяне? Он внимательно оглядел старого приятеля.

— Ты что это? — подозрительно спросил Меркулов с интонацией, какую не смог бы воспроизвести ни один клон.

Вроде он, отлегло у Турецкого. Фу-уух.

— Ничего. Каково семейное положение твоего подчиненного?

— Азаров холост, насколько мне известно.

— А мне вот известно, что — совсем наоборот. Женится наш юный «важняк». Меня шафером звал. Для солидности. А я говорю: «Лучше Меркулова попроси».

Константин Дмитриевич поморщился.

— Но он резонно возразил, что ты не пойдешь.

— Ну и что?

— Так тебе об этом ничего неизвестно?

— Саша, не темни, пожалуйста.

— Потом еще раз на свадьбу приглашал. Я сказал, чтобы он мне оставил точную информацию по этому поводу на автоответчике, но там ни черта нет. Короче, у меня оба раза сложилось такое впечатление, что Азаров совершенно не желал меня приглашать, просто мозги мне забивал таким образом. Первый раз мы в засаде сидели, второй — он влез в кабинет, когда ты Долгову раскручивал.

— Хм…

— Кстати, Костя, а где он живет, ты знаешь?

— В двухкомнатной квартире на Кутузовском проспекте. Я как-то захватывал его по пути на работу.