Цена жизни - смерть

Пациент-доброволец, которого мне нашел АББ, был… его младшим братом. Мрачный субъект с короткой культей вместо правой руки и жестоким афганским синдромом еще десять лет назад делал стремительную дипломатическую карьеру и был баловнем судьбы. Обычные методы лечения ему не слишком помогали. Выходя из клиники, он держался максимум день-два — и снова начинал колоться. Брат АББ был стойким идеологическим наркоманом, — похоже, в героине был единственный смысл его жизни. И попробовать он согласился без малейшей надежды на излечение, исключительно в погоне за новыми радикальными ощущениями, которые я ему абсолютно искренне обещала.

АББ готов был позволить мне ввести брату вакцину чуть ли не в первый же день моей работы у него в институте. Я даже подумала было: не из-за родственника ли своего он все это и затеял — мою лабораторию?!

Но мне не хотелось форсировать события, все должно быть подготовлено идеально, все тесты и анализы проверены и перепроверены, чтобы никакая мелочь не омрачила первой победы. Поэтому мы провозились добрых полтора месяца, пока наконец рискнули сделать решительный шаг.

Он умер совершенно неожиданно.

Еще накануне вечером мы разговаривали о том, что завтра для него, да и для меня, исторический день, что все у нас получится, что он потом будет внукам рассказывать, как играл роль собаки Павлова.

Утром я приехала к нему домой, в жутко запущенную квартиру наркомана с пятнадцатилетним стажем, чтобы сделать ему первый укол. Брат АББ категорически отказывался ложиться в клинику, да и сам АББ был не склонен афишировать его болезнь. Так что при необходимости предоставить ему квалифицированную помощь он просто присылал брату домой нескольких санитаров, которые были в курсе проблемы и вели себя скромно.

Когда я приехала, на пороге стоял бледный, с трясущимися руками АББ, а вокруг сновали перепуганные до смерти санитары.

Если бы не они, АББ меня наверное бы убил.

Он с минуту молча смотрел на меня невидящими глазами, а потом кинулся душить. Теперь он уже орал. Орал, что пригрел на груди змею, что я убийца, что он не позволит мне продолжать мое черное дело. Я настолько оторопела, что даже не сопротивлялась. Через приоткрытую дверь я увидела оскаленное лицо его брата, застывшее в предсмертной судороге. Четверо санитаров с большим трудом оторвали от меня АББ, когда я уже теряла сознание. Нас растащили и вкололи обоим успокоительное. Тем не менее мы оба вернулись на работу.

А часа через два АББ пришел ко мне в лабораторию не то чтобы извиняться, но поговорить. Он избегал смотреть на синяки на моей шее и прятал руки в карманах халата, потому что они все еще дрожали.

— Брат был у меня единственным родным человеком, я его фактически вырастил, был ему и отцом и матерью. Как, объясните мне, почему это произошло?

Мне очень хотелось как-то его утешить, и оправдываться, собственно, было не в чем. А на языке вертелись банальные глупости о том, как я его понимаю, что у меня вот тоже погибли родители и мне тоже было тяжело и одиноко, только вряд ли АББ хотел простого участия. Ему, наверное, было бы легче, если бы вдруг выяснилось, что у брата была какая-нибудь редкая и неизлечимая болезнь крови, или неоперабельный рак, или, допустим, СПИД, или еще что-нибудь, что не оставляло ему никаких шансов.

— Я думал, наконец он поживет по-человечески… — продолжал АББ, — хоть на полгода выйдет из героинового ступора и потом, конечно, не захочет возвращаться к старому. Ведь мы же вместе с вами все проверили, вы же гарантировали, что «эликсир» безвреден, а процент неудачного лечения не превышает пяти. Неужели первый же пациент попал в эти несчастные пять процентов?

Я не верила своим ушам и наконец попыталась его образумить.

— Но мы еще не вводили «эликсир», — робко возразила я, — собирались сделать первую инъекцию сегодня утром.

— Кого вы хотите обмануть? — АББ посмотрел на меня устало и с нескрываемым отвращением. — Отчего же, по-вашему, умер мой брат?

— Не знаю, — честно ответила я.

— На сгибе локтя у него обнаружили свежий прокол.

— Не может быть…

— Неужели вы думаете, что нашелся сердобольный санитар, который достал ему дозу? Имейте наконец мужество признаться. Ваша вакцина оказалась ядом. По крайней мере, для моего несчастного брата.

АББ ушел, я перебирала в уме варианты один невероятнее другого. «Эликсир» не мог его убить, это однозначно, даже если нарушить дозировку, чтобы добиться летального исхода, нужно было вкатить брату АББ весь запас вакцины, имевшийся в лаборатории. Между тем вакцина была на месте. Я срочно проделала простейшие анализы и убедилась, что никто не крал вакцину и не разбавлял оставшуюся водой или спиртом. Быстро синтезировать неограниченное количество новой просто невозможно.

Я созвала на срочное совещание своих немногочисленных подчиненных.

Подозревать всех своих сотрудников поголовно в сознательном вредительстве было глупо, но еще глупее — сообщать им о своих подозрениях. О смерти моего пациента, несмотря на конфиденциальность вопроса, все уже и так знали — новости у нас распространяются со скоростью звука.