Цена жизни - смерть

Папа тоже не спал.

Начался дождь, но Папа бродил по берегу, сидел около палатки, я слышала, как Мама несколько раз выходила и уговаривал его лечь, он отвечал: «Да-да, сейчас» — и продолжал сидеть под открытым небом.

Потом я услышала их разговор. Я пребывала в полубредовом состоянии и не запомнила всех его подробностей, но одно помню совершенно отчетливо: Папа уверял, что Дед не мог просто так пойти ко дну, и оборвать страховочный трос невероятно сложно. Что-то тут нечисто. Не зря приезжал СДД. Мама пыталась разубедить его, но он твердо стоял на своем. Вообще Папа никогда в жизни не высказывал скоропалительных суждений, не считая сегодняшнего дня. Я не поняла, кто из них прав, и наконец забылась ненадолго.

С рассветом прибыли спасатели на вертолете, их начальник хорошо знал Деда, и все началось сначала. Мы самостоятельно продолжили поиски на берегу, а они принялись нырять и осматривать окрестности с воздуха. Так продолжалось несколько часов…

Нашел Деда Ожуг.

Его тело прибило к берегу возле большого камня неподалеку от лагеря. Кислородный шланг был порван. Отец снял с Деда маску, я отвернулась: не могла смотреть на его мертвое лицо. Потому что оно было как живое. Мама сказала, что она сама посторожит, и отослала нас с Папой за спасателями.

Спасатели перенесли Деда в наш лагерь. Я забилась в отныне всецело мою палатку и не казала носа на улицу. Мне не хотелось видеть никого, кроме Папы и Мамы. Но им было, разумеется, не до меня, и я не стала мешать.

Командир спасателей сказал, что Байкал — дело темное и случается здесь всякое. Подводные ключи, теплые и холодные глубоководные течения. Бывает, что коряги, пролежавшие на дне много лет и потихоньку гнившие все это время, неожиданно наполняются газами и выскакивают на поверхность как торпеды. Возможно, на одну из них натолкнулся Дед, или она на него налетела, только теперь мы этого уже никогда не узнаем. Потом они с Отцом долго осматривали подводное снаряжение Деда и, отойдя подальше, о чем-то долго совещались.

Тело Деда они забрали с собой на вертолете. Мы еще сутки собирались. Отец с матерью молча упаковывали снаряжение, я им помогала и тоже не проронила в тот день ни слова.

В Иркутске мы, как обычно, сдали наше снаряжение Старому Другу Деда (не тому хромому, а Другому). Но не все: охотничье ружье Деда и несколько приборов, которыми мы никогда не пользовались, очевидно, по причине их устарелости, Отец упаковал в металлический контейнер с надписью «образцы породы» и отправил в Москву поездом.

Другой Старый Друг Деда, когда ему обо всем рассказали, молча заплакал.

Они с Отцом выпили по стакану водки, настоянной, как он уверял, чуть ли не на нашем планктоне. ДСДД сказал, что Дед открыл панацею, которая спасет человечество, и сам из-за нее погиб. До того я ним с никогда не разговаривала, он казался мне донельзя странным, угрюмым и древним, такой себе Вдохновенный Кудесник из «Песни о Вещем Олеге», хотя на самом деле они с Дедом ровесники. Он жил в своем доме с большим участком, когда мы приезжали, я бродила по саду или садилась на кухне и щелкала кедровые орехи, которыми он меня щедро угощал.

ДСДД сказал Отцу, что сам он жив только благодаря открытию Деда. Ему уже лет десять как пора было лежать в могиле, но Дед, узнав о его недуге, отдал ему весь экстракт, извлеченный за два года исследований, и он встал на ноги буквально за какие-то две недели. Отец болезненно морщился, пока ДСДД рассказывал историю своего чудесного исцеления. Я подумала, что Отцу она должна быть и без того прекрасно известна: десять лет назад он был уже зрелым ученым, без пяти минут кандидатом наук, и наверняка был в курсе всех Дедовых исследований и естествоиспытательских начинаний. Про целебные свойства планктона часто говорили и у нас дома, но разговор всегда велся на высоконаучном уровне, и непосвященные, то есть мы с Бабушкой, ничего в нем не понимали. Из-за этого слова ДСДД меня покоробили, и я сочла их неуместными предрассудками, которые ему стоило бы держать при себе…

Деда похоронили в Москве. Отец с Матерью вскоре вернулись на работу. Я промаялась все лето от одиночества и скуки, все мои друзья и подруги разъехались кто куда. От нечего делать я прочла двухтомник Менделеева «Основы химии», залпом, как «Трех мушкетеров» или «Остров сокровищ». Трудно сказать, каким образом смерть Деда подтолкнула меня к этому шагу, но связь здесь определенно имеется.