Цена жизни - смерть

Не будучи доктором наук, я возглавила фактически уникальное научное направление. Естественно, возникли проблемы с публикациями — это только в Москве у народа все схвачено, есть материал — публикуйся хоть три раза в месяц, нет материала — раз в три месяца. Поэтому аспиранты ко мне шли неохотно, а работать по нынешним временам больше некому: денег не платят, а они согласны пахать почти даром, за заветный кандидатский диплом.

Получив лабораторию, я налетела на проблемы далеко не научного характера, как лбом на стену. Раньше они казались мне далекими, как звезды. В Москве все было просто: была тема, выбранная еще на первом курсе, а если смотреть на вещи шире — еще с пеленок, были родители-коллеги, был научный руководитель, их знакомый. Жизнь была — знай себе живи да работай.

Признаться, столкнувшись с необходимостью руководить исследованиями целого коллектива, я на первых порах растерялась. И надо ли объяснять почему?

Во-первых, коллектива не существовало, его еще только предстояло создать, во-вторых, система, худо-бедно поддерживавшая вялотекущие научные трепыхания (сколько-нибудь полноценные разработки всегда могло обеспечить лишь одно ведомство, со времен Союза во всех НИИ бытовала пословица: работаешь или в корзину, или на Пентагон), так вот, даже эта система приказала долго жить. И как, спрашивается, в таких условиях создать коллектив? Где найти романтиков, согласных ехать в глушь, в которой к тому же не платят зарплату и нет ясных научных перспектив? Причем эти романтики должны быть работоспособными, как тракторы, и непритязательными во всех отношениях. То, что прагматиков, удовлетворяющих указанным требованиям, не существует, я поняла быстро, буквально за две-три недели.

Но потом я поняла и еще кое-что. Люди, идущие в науку, подсознательно готовы многим жертвовать, в конце концов, и дураку понятно — это не самый короткий путь к славе, тем более к богатству. В таком случае, предлагая им интересную работу, я их не обманываю.

Моя совесть чиста.

Если кто из моих сотрудников собрался делать стремительную карьеру — пусть пеняют на себя. Ничего подобного я им не обещала.

Не люблю перечитывать свои записи. А сейчас перечитала и ужаснулась: я становлюсь занудой. Надо работать над собой, что ли?

10

…Очередная проблема — кончились лабораторные животные.

Я и не представляла себе, что это так серьезно. Все бактериологические, биохимические и т. п. лаборатории Иркутского академцентра простаивают.

Все ходят и ноют.

Кошмар.

От всеобщего нытья меня уже тошнит.

В Москве мне обещали выделить два десятка мышей, но я должна сама за ними приехать! Бред какой-то.

Из Иркутска в Москву за мышами.

Я вспомнила, как выпустила в детстве с полсотни белых мышек в тайгу. Хотела рассказать об этом одному коллеге, но у него было такое лицо, что я прикусила язык. Убьет на месте. А может, они расплодились и стоит съездить их отловить?

У меня родилась идея. В Иркутске на толкучке я встретила интересного китайца. Экс-профессор, зоолог, а ныне челнок. Торгует игрушками, фенами, часами и прочей китайской дрянью. По-русски говорит чисто и басом (наверное, потому что постоянно простужен). В отличие от своих коллег проникает далеко в глубь России и сбывает товар самостоятельно. Утверждает, что может достать хоть вагон лабораторной живности, в Китае она ничего не стоит, правда, перевозить ее через границу запрещено, поэтому придется раскошелиться на взятку таможенникам. Идея мне показалась интересной. Подсчитали: можно даже сделать бизнес, если проторить дешевый канал на границе.

Осталось найти стартовый капитал.

И капитал нашелся.

Мой электронный микроскоп лежит в руинах с незапамятных времен, просто руки не доходили его списать. Я выяснила, что в институте судебно-криминалистической медицины есть действующая модель того же типа и они недавно получили от японцев в качестве гуманитарной помощи суперсовременный, а свой старый демонтировали.

Эврика! Вместо лабораторных животных я легко оформляю заказ на двести литров спирта, «для экспериментальных нужд», слава богу, этого добра пока хватает. Меняю списанный, неработающий микроскоп плюс бочку спирта на списанный, но работающий — и вместе с моим китайским знакомым везу его в Поднебесную.

Эта эпопея произвела на меня большое впечатление, по моим подсчетам, я совершила восемнадцать уголовно наказуемых деяний на территории России и одному богу известно, сколько в Китае. Конечно, прогнозируемой китайским профессором прибыли я так и не получила, зато окупила накладные расходы, и на том спасибо.

11

Через неделю институт перевели на режим работы в светлое время суток. На ночь и на выходные электроснабжение отключают. Все непрерывные эксперименты прекращены. Опять все вокруг ноют. Меня опять от этого тошнит. За жидкую валюту я скупила в Иркутске по станциям автосервиса двадцать отслуживших аккумуляторов. Днем мы их заряжаем, на ночь, слава аллаху, хватает.