Цена зла

Уистлер, парень, который вчера вечером назвал меня игрушкой Спайдера, лежит на спине в нескольких футах от них. Ранее я видела, как он сидел в том же шезлонге, в котором сейчас сидит Текила, и вонзал иглу себе в руку. Он хохочет во все горло, как под кайфом. Он баюкает свое запястье, то самое, которое я видела, как Спайдер сломал, когда попытался прикоснуться ко мне. Не похоже, чтобы кто-то лечил его травму, и никто не обращает на него никакого внимания.

Моника и Пип целуются в углу. Она соскальзывает с его колен и расстегивает брюки. Пип выглядит так, словно он проводит лучшее время в своей жизни.

Один из парней сидит с женщиной, сидящей верхом у него на коленях. Ее рубашка снята, и он засовывает руку под ее почти несуществующую юбку. Почти все выглядят полупьяными. Несколько других мужчин валяются без сознания на земле, как Уистлер.

Я прислонилась головой к дереву. Это безумие. Вечеринка должна быть для Дизеля, но вся ее цель, похоже, состоит в том, чтобы позволить мужчинам предаваться как можно большему греху. Я чувствую себя так, словно попала в ловушку посреди какого-то гедонистического ритуального сборища, обнаженная женщина связана и выставлена на всеобщее обозрение, в то время как дикари участвуют во всех видах разврата, которые только могут придумать.

Это часть наказания, не так ли? Спайдер усилил мое унижение, не только раздев меня догола и выставив на всеобщее обозрение, но и заставив меня смотреть, как его друзья совершают поступки, которые ни одна женщина не должна видеть.

Страйкер сбивает противника с ног, затем помогает ему подняться. Деньги обмениваются рукопожатиями в толпе, и Драгон вручает Спайдеру пачку банкнот, которые Спайдер кладет в карман с самодовольной улыбкой.

— Ублюдок, — говорит Драгон.

Спайдер трясет его за плечо. — Приятно иметь с тобой дело, През.

— Иди нахуй сам. — Но он ухмыляется. — Ты жульничал. Ты знал, что Эйтбол сегодня не в форме.

— Нет. Страйкер просто настолько хорош.

Драгон подходит к Текиле, отталкивает парня, который только что встал у нее между ног, и поднимает ее со стула. Он перекидывает ее через плечо и уносит, пока она хихикает от восторга.

Спайдер берет пиво с подноса, который несет Сэсси, и открывает его. Он бросает крышку на землю и делает глоток. Его глаза встречаются с моими, и когда он опускает бутылку, его губы подергиваются. Его взгляд искрится удовлетворением.

Я хочу закричать на него, но со свистком во рту я не могу. Если он упадет мне на грудь, он может не подойти, чтобы помочь, просто чтобы быть придурком, и тогда у меня не будет возможности поднять тревогу, если какие-нибудь твари решат нанести мне визит.

Я фыркаю через нос и свирепо смотрю на него. Он делает насмешливое движение губами для поцелуя.

Клянусь, я убью его.

Спайдер поворачивается спиной и исчезает в толпе, как будто меня там сейчас даже нет. Я должна быть рада, что он не обращает на меня внимания. Если он игнорирует меня, мне не нужно иметь с ним дело. И все же в ту минуту, когда он отворачивается, одиночество обнимает меня своими холодными объятиями.

Хуже того, когда я думаю о том, что он наблюдает за мной, нет, хуже того, когда я думаю, что он позволяет каждому из тех мужчин внизу смотреть на меня, когда им заблагорассудится, мои внутренности горят, как будто его пальцы там, дразнят меня до безумия.

Здесь, в этот момент, его власть надо мной абсолютна. Единственный, кто может покончить с этим, это он, и он это знает.

И осознание этого заставляет меня хотеть уйти.

Какой в это смысл?

Оставшись наедине с тем, что мне нечего делать, кроме как придумывать способы заставить его страдать, ни один из которых я никогда не надеялась осуществить, я пытаюсь отгородиться от мира. Все в этом месте кажется неправильным, но, привязанной к этому проклятому дереву, от него никуда не деться.

Если бы мои родители увидели меня сейчас…

У меня сводит живот. Я чувствую себя так, словно каким-то образом предала их, обесчестила. Ради всего святого, я дочь пастора. И я не только спала с мужчиной, который воплощает в себе все, что они презирают, человеком, который не является моим мужем и которого я ненавижу. Я позволила себе оказаться здесь… подобная им. Связанная и раздетая, под пристальными взглядами десятков возбужденных байкеров.

Мои родители отреклись бы от меня. Никакое покаяние не освободило бы меня от этого.

Я отворачиваюсь или закрываю глаза, но это не дает мне возможности убежать, когда я слышу, как женщина кричит от удовольствия или Пип стонет, чтобы Моника сосала его сильнее.

Никто не приближается ко мне, но это не значит, что никто не смотрит.

В любой момент времени тот или иной парень не сводит с меня глаз. Они наслаждаются моей наготой, лишенные рассудка от моего стыда. Я начинаю понимать, что имел в виду Спайдер, когда сказал, что я собираюсь быть развлечением. Пока некоторые пары целуются, они наблюдают за мной, как будто вид моей наготы разжигает их похотливые аппетиты.