Цена зла

Все, чему меня учили, говорит мне, что смотреть это неправильно. При виде этих двоих, делающих это как животные на всеобщее обозрение, как будто им еще больше нравится знать, что я наблюдаю за ними, у меня кровь закипает в жилах. Мои внутренности сжимаются, мое сердце болит от ощущения человека с татуировкой паука, поглаживающего меня до того сладкого, взрывного забвения, которое я чувствовала с ним раньше.

Мой взгляд невольно поднимается к Спайдеру. Его глаза прожигают меня, как будто он следит за каждым моим вздохом. Как будто он может видеть, как моя промежность становится все более влажной. Его язык скользит по губам, и я клянусь, что вижу выпуклость у него на штанах, хотя знаю, что отсюда не могу этого видеть.

Отвернуться от него не помогает ситуации, потому что в итоге я смотрю только на Снейка и Ди. На Снейка, который сжимает ее плечо, прижимаясь бедрами к ее бедрам, и Ди, которая царапает землю и медленно вжимается в него.

Волны тепла пульсируют во мне, заставляя мои конечности чувствовать слабость, пока мои ноги не угрожают подогнуться и лишить меня опоры. Моя промежность болит так сильно, что это причиняет боль. Особенно когда рука Спайдера трется у него между ног.

Его глаза не отрываются от моих.

На его глазах парочка набрасывается друг на друга, как дикари, и весь его взгляд прикован ко мне. Как бы сильно он ни игнорировал меня раньше, сейчас он этого не делает.

Одно его прикосновение, и я бы… как он выразился? Взорвалась.

Одно его прикосновение, и я бы взлетела, как ракета.

Снейк хватает Ди за подбородок и впивается ей в рот. Их языки дерутся, их тела скрежещут, они оба наслаждаются каждым ударом.

Господи, помоги мне, здесь так горячо.

Руки Спайдера сейчас лежат на подлокотниках кресла, и он выглядит расслабленным, но я чувствую, как от него исходит потребность.

Бедра Снейка раскачиваются быстрее. Ди тяжело дышит, пальцы зарываются в грязь, пока она жадно скачет возле него. Спайдер наклоняется вперед в своем кресле, его глаза горят голубым огнем.

Снейк хватает Ди за волосы и злобно вонзается в нее. Он встает на дыбы и издает рычание освобождения. Ди вскрикивает. Они вдвоем, пыхтя, валятся на землю кучей. Они лежат там, не двигаясь, и я всерьез задаюсь вопросом, собираются ли они спать прямо там, на земле, как пара диких собак.

Спайдер долго наблюдает за мной со своего места, и его напряженный взгляд возвращает меня к тому, что я только что сделала.

Я только что наблюдала, как Ди и Снейк занимались сумасшедшим сексом. Это не лучше, чем если бы я остановилась перед телевизором в клубе и посмотрела один из тех порнофильмов, которые я видела, когда Спайдер впервые привел меня сюда.

Плети для меня.

Полностью ожидая, что Спайдер оставит меня привязанной здесь на всю ночь, пока будет бушевать это празднование греха, я снова прислонилась головой к дереву, стыд пожирал мои внутренности.

Затем Спайдер плавно поднимается со стула и идет через двор ко мне. Я облизываю губы, напрягаясь.

Не торопясь, он переступает через лежащего ничком Уистлера, который выглядит так, словно потерял сознание. Он пробирается сквозь толпу, перешагивает через груду конечностей, где Снейк и Ди мимолетно улыбаются ему, и продолжает идти ко мне, его глаза полны голубого вожделения.

Он останавливается передо мной, но недостаточно близко, чтобы прикоснуться. — Болит?

Я издаю приглушенный сердитый звук из-за свистка, все еще находящегося у меня во рту. Он знает, что я не могу ответить.

Но он не ошибается. Каждое мое движение заставляет мои конечности кричать.

Словно сжалившись надо мной, он приближается, но затем вместо того, чтобы развязать меня, он проводит ладонями по моей груди, вверх к горлу, а затем снова вниз к груди. Мои соски упираются в его ладони, и он щиплет их пальцами.

Копья удовольствия пронзают меня, и я беспомощно всхлипываю.

Изголодавшись по вниманию, моя спина выгибается, прижимая мою грудь к его блуждающим рукам.

Я выплевываю свисток изо рта. Я подумываю о том, чтобы зарычать на него, чтобы остановить это, но передумываю. Это было наказание, предназначенное для того, чтобы научить меня моему месту. Если я проявлю гнев, он может передумать.

— Ты хочешь мне что-то сказать, воровка?

Так что для него я все еще всего лишь воровка.

Я отвожу взгляд, отказываясь позволить ему увидеть мою ярость, и ничего не говорю.

Медленно прижимаясь ко мне, он проводит руками по моим рукам, одновременно массируя боль в них и усиливая ее. Затем он дергает за веревку, которая обвязана у меня спереди. Поскольку все это одна веревка, давление, которое он оказывает, тянет мои связанные руки ровно настолько, чтобы усилить пульсацию там. Я морщусь.

— Не сдерживайся. — Он наклоняется, вдыхая аромат моих волос, проводит кончиком носа по моей шее. — Скажи мне, как сильно ты меня ненавидишь.

Уверенная, что он провоцирует меня на новые мучения, я молчу.

— Давай же. Я хочу это услышать. Я обещаю, что не заставлю тебя платить за это.

Я пристально смотрю на него. Он действительно хочет услышать мой ответ.