Ценнее власти (СИ)

Кто здесь?

Но в ответ тишина. И насмешка. И укор.

«Всё-таки опоздала».

Да что происходит?

Но толком возмутиться я не успеваю. Меня затягивает в воронку, от круговорота которой сразу же начинает тошнить. И за мгновение до того, как содержимое несуществующего желудка планирует вырваться наружу, я открываю глаза.

Сипло и оглушительно громко вдыхаю, словно не в нечто болталась, а топилась на дне океана.

И, увы, всё-таки выворачиваюсь наружу.

– Скоро ты станешь рекордсменом по количеству смертей, – этот смешок идентичен тому, что я слышала в серой мути. Но ещё одна судорога мешает высказать Бенешу все претензии прямо сейчас. – Пей. Не кровь.

Губ касается стеклянный бок, и я делаю несколько жадных глотков. Выдыхаю. И откидываюсь на подушки, встречаясь взглядом с князем.

– Ты. Снова.

– Прости, что не дал тебе умереть, – весело пожимает плечами, сидящий на краю кровати, Бенеш. – Снова.

Оглянувшись, я не узнаю комнату, в которой нахожусь. Зато спящего в кресле оборотня узнала бы даже с закрытыми глазами.

– Что ты с ним сделал? – беспокойно киваю на Мара.

– Да брось, он просто спит. Должен же я был как-то тебя оживить без свидетелей. – Князь показательно поправляет моё одеяло. – А твой Дворжак не выходит отсюда последние сутки.

– Сутки?

– Ещё немного, и вытащить тебя не удалось бы даже мне, – качает головой князь. – Так что будь добра, не умирай больше.

И, поднявшись, он прямым ходом идёт к открытому окну.

– Подожди… стой! – Подняться нереально – тело не слушается, руки-ноги словно не мои, но я всё равно пытаюсь. К счастью, Бенеш останавливается и без геройств с моей стороны. – Объясни, что это, вообще, было?

Выразить, что конкретно меня интересует, не получается.

– А с этим, моя неслучившаяся княгиня, – он весело улыбается, – вы разберётесь и без меня.

Одно мгновение отделяет князя от побега, а Марека от бодрствования.

Последний, встретившись со мной взглядом, кажется, даже дышать перестаёт.

– Оля? – хриплым то ли ото сна, то ли от волнения голосом.

Метка то ли вконец оборвалась, то ли временно в отключке, поэтому, что именно чувствует Мар, я не знаю. И впервые об этом жалею.

Потерев глаза, он встаёт, чтобы занять место, где ещё недавно сидел князь. Принюхивается.

И я не выдерживаю.

– У меня ничего с ним не было. С Бенешем. Он не…

Заговариваюсь по такому поводу я, кажется, впервые.

Марек же с улыбкой придвигается ближе. Его ладонь аккуратно придерживает мой затылок, а губы касаются губ. Легко, практически незаметно, но мы оба вздрагиваем, как от удара током.

– Ты тоже почувствовал? – выдыхаю поражённо.

И осознаю себя, обнимающей его за шею. Силы вдруг вернулись из ниоткуда. Или не из ниоткуда?

Отрастив коготь, я прочерчиваю рану на собственном запястье и даже не удивляюсь, когда она появляется и у Марека. На том же запястье.

– Кажется, я и правда твоя слабость, – фыркаю, утыкаясь лбом ему в плечо.

– С этим я как-нибудь справлюсь, – тихо отзывается он, уверенными движениями поглаживая меня по спине. – А с твоей очередной смертью точно нет.

– Мар, – вдруг вспомнив, вскидываюсь я. Заглядываю ему в глаза и очень не хочу говорить, но… – Виктор Чех, его надо поймать. Это он хотел уничтожить всех вас, чтобы встать на место главы. И подставлял тоже он, и…

– Тише, всё хорошо. – Марек касается лбом моего лба. – Я всё уладил.

– Уладил?

– Ладно, почти всё, – хмыкает он, рассматривая моё лицо, словно впервые увидел. – Не успел слегка, мне помешали.

– Как будто я специально, – со вздохом. – Меньше всего я рассчитывала на встречу с Чехом в такой обстановке. Он…

– Я знаю, Оль, – несмотря на улыбку, его взгляд ожесточается. – Я успел к финальной ноте вашего… рандеву.

– Так вот кто открыл дверь, – качаю я головой.

– Открыл, только давай договоримся. – Мар берёт мои ладони в свои и по очереди подносит к губам. – Больше никаких расследований. Никаких тайных ходов. И никаких… Чехов. Хотя больше и не осталось, – усмехается он.

– Подожди, – я вырываю руки, заглядываю ему в глаза. – В смысле не осталось? Ты что, его казнил? – встав на колени. – Без меня?

Без Чеха мне будет гораздо сложнее доказать причастность Стаси ко всему этому беспределу.

– Надеюсь, это не Стокгольмский синдром, – поднимает бровь Мар. Улыбается, заправляет прядь мне за ухо.

– Он жив?

С романтикой потом, в отпуске, а пока у меня есть ещё дела.

– Жив.

– Тогда смотри.

Обхватив его лицо ладонями, я показываю сначала подслушанный разговор, а потом и всю нашу с Чехом занимательную беседу. Чувствую, как в Мареке поднимается ярость, но всё равно заставляю досмотреть до конца.

– Казнить тварь, – выдыхает он, стоит мне убрать руки. – Надо было сразу.

– Да отвлекись ты от Чеха! – с силой ударяя его по плечу. – Или что, у тебя выборочная глухота? И слепота заодно.

Вместо ответа, Мар встаёт и делает несколько шагов. Нервных, резких, выдающих весь его восторг.

– Стася… чёрт. – Он отчаянно запускает руку в волосы, встречается со мной взглядом. – Она под домашним арестом.

И вот теперь яростью накрывает меня.

– Что? – преувеличенно вежливо.

– Оль, она… – Мар шагает ко мне, но натыкается на взгляд. И не доходит до кровати.