Центр

Осень напоминает, что много жизней было прожито доныне, и ничего — живем. Но только… да перестаньте вы делать дела! Так дела не делаются. Мы же у себя дома, в Москве. А не в дальней командировке на кольцах Сатурна, где враждебная окружающая среда, а по четвергам не получишь даже рыбы, потому что нет столовых общепита, не говоря о ресторанах, куда можно пригласить не опоздавшую на свидание юную, охваченную любовью и дружбой, немыслимо взволнованную девушку, вечно спешащую на свидание. Мы все в ловушке. Мы не можем собраться все вместе, сложить в одну пирамиду все двухкопеечные монеты, начиная с древнеримских драхм, и вынести окончательное решение: за опоздание на свидание — выговор по профсоюзной линии. А потом объявить конкурс: кто ярче всех нарисует осень в городе. Первая премия — командировка в Ивано-Франковск. Вторая — бесплатная путевка на кольцо Сатурна. Третья премия — возможность не звонить Марине.

Она сообщила ему, что переговорила с Верой Леонидовной, та очень расстроена, что, по-видимому, что-то сделала не так, но она тогда не подумала, последний день, голова у всех кругом… Она не могла нигде найти Марину, в каком-то коридоре повстречала Наташу, та расспросила ее, какие у нее заботы, и, выслушав, сказала, что сама может подредактировать кардановские записи, Марину для этого можно не искать, Наташа ведь все-таки журналистка и сама может просмотреть, что и  к а к  с этим материалом, ведь Карданов так ей, Вере Леонидовне, и сказал, что рассчитывает на какую-то там научную правку.

Аквариум и Эрмитаж отпали один за другим. Остались Патриаршие пруды. Эти не подведут. Но с кем назначать там встречу? По-видимому, с самим собой. Ведь на каток никто больше не ходит. А летом там не катаются на лодках. «Ну и дела!» — как говорит Димка Хмылов, который как раз в этот момент появился перед Кардановым и сразу же, только поздоровались, указал на дам, в количестве двух штук сидящих на скамейке около неработающего фонтана. На той самой скамейке, на которой Виктор с полчаса тому назад обнаружил в газете Наташину статью. Кстати, и автор был здесь. Олечка Свентицкая поднялась со скамейки и представила двум почти молодым людям свою спутницу:

— А это Наташа. Знакомьтесь.

— Вроде бы и в самом деле, — сказал Виктор.

— Ну и дела, — как всегда содержательно, добавил Хмылов.

Виктор коротко, по-деловому пожал дамам руки. Наташа протянула ему тоненькую папочку и по-дружески так сказала:

— Я думала, мы с тобой в поезде встретимся. Вот твои бумаги. Вера Леонидовна просила передать. Сегодняшнюю статью мою читал? Я там у тебя кое-что даже позаимствовала. Можешь гордиться.

— Я горжусь, Наташа, — сказал Виктор.

— Ты тут накатал… На десять статей можно расписать. А мне для газеты — сам понимаешь, что такое газета, — тянуть было нельзя. Да я только один эпизодик и использовала. Не обеднеешь. Вы его знаете, Олечка? Это мой благоверный, с приставкой «экс», разумеется.

— Это Карданов, — сказала Олечка, заманчиво улыбаясь Виктору.

— Видишь ли, Наташа, — объяснил Карданов, мужественно стараясь не расхохотаться, — я, конечно, не обеднею без какого-то там вшивого центрального эпизода симпозиума, но весь вопрос в том, разбогатею ли я без него? А мне это представляется в настоящий момент крайне невредным.

— Да брось, тебе это противопоказано. Ты хорошо выглядишь, Карданов. Как тебе это удается?

— Много времени провожу на свежем воздухе. Бегаю между разными зданиями, в одном из которых рассчитываю по блату устроиться в штат.

— Разумные речи, Карданов. От тебя ли слышу? Я и сама подумываю о том же. Спасибо вот Олечке, не знаю, что без нее бы и делала, познакомила меня с одной симпатичной пронырой из одного журнала. Та вроде обещала. У них там место есть. Ты, кстати, у них там печатался.

— Как ее зовут? — спросил Карданов для проформы, так как ответ он, безусловно, знал.

— Вика Гангардт, — ответила Наташа. — Шустрая бабенка, у нас с ней контакт с полувзгляда.

— Ну и дела, — подзакруглил Дима Хмылов.

Виктор почувствовал, что всему есть мера, даже его мужеству, с которым он воздерживался от желания расхохотаться, так как в присутствии дам это выглядело бы неприличным, он отдал всей честной компании общий поклон да и пошел прочь. Кажется, Хмылов пошел за ним.

Хмылов не догнал его тогда, на выходе из Эрмитажа. Да и неизвестно, пошел ли именно за ним. Может быть, просто побежал куда глаза глядят, посчитав свою миссию исполненной, то есть продемонстрировав перед ленинградкой Натальей наличие такого человека, как Дмитрий Хмылов, которого о чем-то просили, он обещал сделать, но не сделал, расхотел или не смог — какая теперь разница.