Центр тяжести

– Не, я в смысле – это мы разрушили стены, чтоб, ну, не платить налоги. Не, ну а как? Мы ж фермеры, нас земля кормит, а если нет земли, то и денег нет, – это как дважды два. А тут еще этот закон: все, что имеет четыре стены, оно, видите ли, считается домом, а значит, – вынь-да-положь, – налог на жилье. А налог – это что? Правильно – деньги, нехилая такая сумма, никто не потянет, мы ж не буйволы какие. Вот мы и рушим стены собственных домов, чтоб, ну, не платить. Единственный способ выжить, чо. Но ничего! – Мужик потряс в воздухе дымящейся трубкой. – Мы им еще покажем! Мы каждый день отправляем гонца с письмом в королевский замок. Король милосерден, добр и всемогущ – и будь уверен, он положит конец нашим страданиям.

– А вам не кажется, что ваши страдания, – осторожно заметил Портной, – это и есть результат действий короля?

Мужик поморщился так, словно Портной только что плюнул ему в лицо.

– Э, слышь, я попросил бы не оскорблять короля. По мне, так самоочевидно, что все наши беды как раз оттого, что королю о них не сообщили. Король всеблаг и всемогущ – это как дважды два, – и если бы он знал о наших бедах, он бы не допустил такого безобразия. У меня вот, значит, у соседа участок отобрали, так он, – что ты думаешь, а? – он бац и королю пожаловался, прям вот достучался, прикинь? И что ты думаешь? Участок тут же – вжух! – и вернули. Каково, а? Вот так, по щелчку пальцев! – Мужик щелкнул пальцами, чтоб подчеркнуть весомость своего довода. – Не, братан, тут все как дважды два – это все местные власти, они скрывают правду от короля, и все, что надо сделать – сообщить ему. И уж он-то – ух! – вступится за нас, не даст в обиду!

Портной не стал спорить – он постоянно слышал подобные речи от фермеров, всегда одинаковые, – они как будто повторяли друг за другом одну и ту же мантру, – он знал, что спорить с ними бесполезно – могут и побить. Ему не хватало терпения и красноречия – он чувствовал, что уже слишком стар, и сил все меньше. Но мальчик, сын Портного, очень внимательно слушал людей. И в каждой новой голодающей деревне им говорили одно и то же: Король добр и всеблаг, и только он поможет – и никто больше! И мальчик видел веру в глазах мужиков и, глядя на отца, видел обратное, – видел, как папа все сильнее разочаровывается в людях, во взгляде его было все больше грусти и безнадеги, – и каждый новый разговор с мужиками как будто убивал в отце надежду. И это злило мальчика. И так, по капле, день за днем, слушая одинаковые – слово в слово – речи мужиков, мальчик копил злость.

Они пересекали очередную деревню, ехали мимо огромной, километровой очереди к единственному колодцу. Уставшие, пыльные люди с ведрами в руках смотрели им вслед. Люди напоминали шайку грабителей с Дикого Запада – их лица скрывали повязки и маски. Никаких эмоций, только усталость.

Небо на горизонте светилось красным – очередной пожар. Только на этот раз горел не лес, но целая деревня – дома, охваченные пламенем, и темные силуэты мужиков вокруг, стоящих неподвижно и молча смотрящих на то, как догорает их имущество.

Мальчик потянул узду, лошадь остановилась.

– Им нужна помощь.

Портной замедлил ход и обернулся:

– Я знаю. Не сейчас.

Мальчик упрямо смотрел ему в глаза:

– Это твоя работа. Мы ведь уже тушили пожары. Всего две минуты!

Портной поморщился, словно от боли в желудке.

– Нет, малек, прости. Сам подумай: если мы им поможем, они поймут, кто мы, и схватят нас. Ты видел газеты: нас считают врагами.

Мальчик стер грязный пот со лба тыльной стороной ладони. Он продолжал смотреть на полыхающее пламя на горизонте, потом снова бросил взгляд на отца – злой и упрямый.

– Это твоя работа.

– Моя работа – защищать озеро.

– А ради чего, ради кого ты его защищаешь?

Портной развернулся и молча поскакал дальше.

Весь вечер они не разговаривали. Отец разжег костер, приготовил уху, разлил ее в две жестяные миски, одну протянул сыну. Мальчишка отвернулся, смотрел в темноту. Портной сел рядом с ним и долго дул на свою миску с ухой.

– Ты, вероятно, думаешь, что если потушить один пожар, это будет благородный поступок. Так и есть. Проблема в том, что этих пожаров сейчас миллионы. Все королевство охвачено пламенем – буквально и фигурально. Скажи, что важнее: напоить сто человек или сто миллионов человек?

Мальчик не отвечал. Портной пил бульон и смотрел на огонь.

– Если мы сейчас дадим воды этим людям, это будет последний раз. Потому что нас поймают. Эти самые люди.

– Ну доберемся мы до границы. – Мальчик все еще сидел, отвернувшись. – И что?

Портной зажмурился, стараясь сдержать гнев, потом вскочил и швырнул миску в дерево. Зарычал и пнул костер – искры вихрем взвились в небо.

– Озеро там, в кармане. Ножницы мои тоже. – Он махнул рукой в сторону пиджака. – Когда будешь отдавать им воду, передавай от меня привет. Если будут меня искать, скажи – я здесь. Мне все равно.

Он залез в спальный мешок, застегнулся почти до предела, и еще долго в темноте было слышно, как шумно и беспокойно он дышит.

Когда он проснулся, мальчика уже не было. Пиджака тоже.

* * *

– Мы поймали его!

– Кого? Портного?