Центральная Азия: взгляд из Вашингтона, Москвы и Пекина

Анатолий Чубайс, архитектор российской приватизации, а в настоящее время президент ведущей электроэнергетической компании РАО «ЕЭС», является самым влиятельным закулисным либеральным политиком страны. В 2003 г. он выдвинул идею превращения России в великую державу нового типа. По сути дела, он предложил110 укрепление и усиление ведущей роли России на постсоветском пространстве, опирающееся на экспансию российского капитализма. Чубайс полагает, что в следующие полстолетия миссией России должно стать строительство того, что он назвал «либеральной империей». Хотя его видение новой империи вызвало в целом негативную реакцию в Центральной Азии, реальное развитие российской политики во многом следует чертежу Чубайса.

Многочисленные российские регионы, от Екатеринбурга до Новосибирска, серьезно заинтересованы в расширении торговых и экономических связей с соседним Казахстаном, но их беспокоит нелегальная иммиграция, торговля наркотиками и возможное влияние исламистского радикализма на их собственное мусульманское население.

Перспективы

С точки зрения России «время Юга» – начавшееся в результате катастрофических событий XX в. – продолжается. Никогда прежде Юг не был столь важен для России, как в наши дни. Значимость Центральной Азии, самой большой части бывшего советского Юга, для России будет только возрастать как в положительном (поставки энергоресурсов, трудовые мигранты, деловые возможности), так и в отрицательном (нестабильность) смысле.

Для Центральной Азии Россия – не посторонняя сила, а метрополия бывшей империи, а затем ядро некогда единой страны. В отношениях со странами региона Москва может опираться на географическую близость и эмоциональную привязанность, но она же вынуждена нести бремя моральной ответственности за тяжелое наследие прошлого, такое как, например, экологические катастрофы вроде обмеления и разрушения Аральского моря и радиоактивное заражение Семипалатинского ядерного полигона.

В среднесрочном плане главной политической проблемой России является ее отношение к авторитарным режимам региона. В настоящее время Москва безоговорочно поддерживает местных властителей. Собственно говоря, Москва даже горда тем, что не выдвигает никаких условий сотрудничества с ними и отказывается выстраивать отношения с оппозицией и подталкивать режимы к изменениям. Продолжение этой политики безусловной поддержки не только идет вразрез с ходом истории, но и вредит интересам России и способно не столько предотвратить, сколько породить нестабильность. Однажды поддержав Ташкент, Москва несет ответственность за развитие процессов в Узбекистане.

Москва, однако, не представляет, что делать с назревающим социально-политическим кризисом в Узбекистане, Туркмении или Киргизии, который может вызвать взрыв исламского радикализма. Сосредоточившись на «войне с терроризмом» и создании «антитеррористических центров», Москва может неожиданно для себя столкнуться с массовыми волнениями, от которых не поможет никакое противоядие.

Как показали события в Киргизии, для преодоления кризиса перехода власти Москве не хватает конкретного знания обстановки, а еще больше понимания ситуации. Надвигающаяся смена власти в Казахстане и Узбекистане будет иметь огромное значение для всего региона. Для разработки и реализации эффективной политики вряд ли достаточно работы лишь на уровне президентского дворца или штаб-квартир служб безопасности.

Фундаментальные слабости российской политики порождаются рядом факторов: природой ее собственного политического режима; качеством системы государственной власти; архаичностью геополитической составляющей ее внешней политики; медленным, неравномерным и крайне неохотным приспособлением политики в области обороны и безопасности к реалиям эпохи, наступившей с окончанием холодной войны, – в противоположность гораздо более просвещенной экономической и финансовой политике. Роль России в Центральной Азии резко уменьшится – в сравнении с тем, что было в XIX и XX вв., – если она окончательно перестанет быть силой модернизации, а вместо этого станет оплотом консерватизма и агентом реакции.

До сих пор российской политике недоставало динамизма и видения перспектив. Необходим стратегический подход на уровне всего региона. Уровень руководства и координации деятельности различных ведомств, участвующих в принятии внешнеполитических решений, минимален и недостаточен. Почти полная монополизация планирования внешней политики службами безопасности ведет к падению интеллектуального уровня на этом направлении. В результате место творческого осмысления заняли простые стереотипы, а принятие политических решений сведено к планированию специальных операций и использованию «политических технологий»111.