Центральная реперная

Первым делом запустил передатчик катера. Сообщил, что так и так. Лечу в неизвестном направлении, имея на борту нетранспортабельного пассажира в виде гланги. Мне резонно ответили, чтоб я перестал хулиганить в эфире на аварийной волне, потому что по их данным все спасательные катера находятся на месте. Я им на это сказал, что катер мне то же самое талдычил. Но пусть они от мониторов отлипнут и визуально посмотрят.

Наверно, посмотрели, потому что через несколько минут уже другой голос меня вежливо спросил, с какой целью я угнал спасательный катер.

— Я его не угонял, можете у Немытова спросить.

— Мы проверим ваше заявление. Объясните, что вы там делаете?

— Пытаюсь спастись. Угу?

— Странный способ. Вы летите в противоположном от станции направлении.

— Да я развернуться не могу! Комп не слушается! Понятно?!

— Спокойнее, гражданин Сергеев. Вы, кажется, говорили про пассажира? Это похищение?

— О, боже!! Нет, это загородная прогулка! Я ж говорю! Комп — не работает! Гланга катер запустила, а теперь в отрубе и не реагирует. А я думал, идиот такой, что катер похитил кто-то. Вот и явился. На скутере.

Понятно же всё объяснил. А этот всё не успокоится, всё выспрашивает. Терпения с ним нет. В общем, не помню уж что наговорил и всё на повышенных тонах. Наверно от моих криков гланга и очнулась. Шевельнулась, я и замолчал. Внезапно.

На станции, наверно, вообразили, что со мной нечто ужасное происходит. Или я глангу помучить решил. Потому что сразу сказали, что мне на перехват катер высылают. Спасибо им за это — я сразу успокоился. О гланге вспомнил. Если ей плохо, надо как-то помогать. Сразу одна из Астаховских баек вспомнилась, как он в первый раз пытался с глангой пообщаться. Ничего у него не получилось. Но как-то он гланге помог. Что ж у нее было-то? Похоже, душевное расстройство, или депрессия — кому как больше нравится. А если так, ей нужны всякие взбадривающие мероприятия, которые ее в нормальное состояние приведут. А вдруг, у меня другой случай. Шла гланга по коридору, неожиданно сознание потеряла, в открытый люк спасательного катера свалилась, закатилась между кресел и в бессознательном состоянии программу у компа переписала. Мало ли какие чудеса случаются.

Так что лучше самодеятельности не проявлять, а тихо-мирно на станцию возвращаться, пусть там разбираются.

— Голубушка! Может, вы нам поможете? Раз всё равно в сознании. А то катер удаляется, и шансы на выживание у меня уменьшаются. Войдите в положение разумного индивидуума, очень вас прошу.

Никогда так вежливо не говорил. Гланга чего-то заверещала, а что — непонятно: переводчик не переводит, а только как передатчик работает.

— Чего-чего? — переспросил я.

Тут гланга окончательно в себя пришла. Из лежачего положения восстала, щупальцами махнула и тресь по контрольной панели! Может, случайно у нее получилось, а, может, и специально, только чувствую, катер замедляться стал. Потом остановился и в противоположную сторону разгоняться начал.

Я даже вздохнул — так полегчало. До того момента полегчало, когда в катер десантировались бравые ребята из внутренних сил и не положили меня мордой на стену с целью снять показания о моих целях. Так как ничего путного я им не сказал, пришлось доставлять меня на станцию и там разбираться.

Разобрались.

Проводить по каждому поводу собрание — придумка начальства. По мне — виноват, так накажите. Юанем там, рублем или еще как. А тягомотину разводить да свободное время терять — кому нужно? Но вызвали меня. В центре поставили, чтобы всем видно было. Сами к стенкам прилепились и наблюдают. Всё начальство, от директора до бригадира. Даже гланга здесь, Тинта.

Я поежился и стал ждать, что дальше будет. Как и знал — ничего интересного. Сначала меня долго обсуждали. Потом долго выспрашивали. А потом стали выяснять — как меня получше наказать за мои дела.

— Не надо меня наказывать, — говорю, — я всё правильно делал. Может, не по закону, но по совести — точно.

Тут они про совесть заговорили. Есть ли такая категория вообще, и следует ли ее применять при товарно-денежных отношениях. Полный бред гонят, а вроде умные люди. Я даже слушать не стал. Думал, как бы я поступил, если б знал, кто в катере и зачем. Очнулся, когда мне опять вопросы задавать стали.

— Сергеев, объясните. Вот вы, простой монтажник, с какой целью всё-таки полетели на катер? Даже если принять вашу версию, что вы хотели сразиться с космическими пиратами, то лететь туда было в высшей степени абсурдно.

— Да я помочь хотел! — всё никак не получалось сформулировать мысли. От этого я чувствовал некое беспокойство и стеснение, будто бы сотворил нечто неподобающее и стыдное. — Непорядок же, когда катер летит.

— Разрешите спросить? — неожиданно вступила в разговор молчащая до сих пор Тинта. — По заявлению гражданина Сергеева, он направлялся на неуправляемый спасательный катер лишь для того, чтобы помочь? Никаких иных целей не было?

— Ну, да!

— И вы не просчитывали последствий своих поступков?

— Когда ж просчитать-то? Тут действовать надо. Пока обдумаешь, катер невесть куда улетел бы.