Центральный Зомбиленд

Несмотря на все эти сложности и запутанности, доводившие его порой почти до головной боли, Кириллу нравилась эта жизнь, свернувшаяся в какую-то немыслимую спираль вокруг его левой руки. Приподнятое настроение, вообще не связанное с инстинктом радости, практически не покидало его круглые сутки. Даже засыпая и просыпаясь, он ловил себя на том, что улыбается. Иногда, правда очень-очень редко, ему даже казалось, что после выхода из бессознания какое-то яркое воспоминание стремительно растворяется в его голове. И он тогда думал, что вдруг это СОН, который он видел ночью. Хотя, конечно, это был полный неадекват для зомби – видеть по ночам сны.

Самое главное внутри у Кирилла сложилось и окончательно закрепилось ощущение того, что такая особенная жизнь была у него всегда. И самое интересное – что она просто не может закончиться. И вот сейчас он стоял перед зеркалом, неловко ощупывал неровные бугры на месте предплечья и думал только об одном…

– Левая рука пропала…

Мысль эта толстой назойливой мухой носилась и жужжала в голове Кирилла. Она ожесточенно препятствовала возникновению какой-либо другой мысли. Губы его шевелились и без конца повторяли эти слова вслух, однако сознание не фиксировалось на них. Неизвестно, сколько продолжалось бы подобное стояние, если бы в ванную комнату не вошла Лина в шелковой пижамке салатового цвета и с заспанными еще ресницами. Пижамка была приталена и ненавязчиво подчеркивала все достоинства зомби-девушки. Не обращая внимания на бормотание своего постдруга, Лина втиснулась между ним и раковиной и умылась. Затем она скинула ночную одежду, обнажив бледно-матовую кожу, и забралась в душ. Инстинкт очищения был одним из самых сильных и отлаженных ее инстинктов.

Шум звенящей воды наполнил ванную комнату. Своей резкостью и какой-то непреложной обыденностью он мгновенно вывел Кира из полуобморочного состояния. Еще несколько секунд он простоял, разглядывая свое несимметричное отражение в запотевшем зеркале, затем вышел, тихонько прикрыв за собой дверь. Шум хлопающих дверей раздражал его, кажется, с детства. Возможно, именно поэтому он так редко ссорился с Линой. Просто он не хотел, чтобы она хлопала дверью. И это несмотря на то, что инстинкт общения требовал громкого выплеска эмоций хотя бы раз в месяц.

Кирилл прошел в спальню. Кровать уже была убрана, и он растянулся на ней прямо поверх покрывала. Невероятная неправильность и неадекватность этой картины перехватила дыхание его постподруги, вернувшейся вскоре из душа с тюрбаном из пушистого полотенца на голове.

– Есть же кресло и… диван… – скорее с обидой, чем со злостью выпалила она.

– Извини, зайка, – миролюбиво ответил Кирилл, но с места не сдвинулся. Он молча лежал и смотрел в белый крашеный потолок спальни. Посреди потолка одиноко и напыщенно торчала люстра вся в крашеных жестяных розочках. Мысль, что надо встать и по возможности избежать надвигающейся ссоры, как-то не пришла во внезапно опустевшее сознание. Лина, впрочем, тоже решила не развивать поднятую тему. В четверг она громко поскандалила с соседкой с верхнего этажа, и инстинкт общения пока не побуждал ее к новым крикам.

Девушка скинула халат и, повернувшись к Кириллу спиной, демонстративно стала надевать черные атласные трусики. В воскресное утро это почти всегда приводило к реализации инстинкта близости. Реализацию данного инстинкта Лина считала почти такой же важной, как и реализацию инстинкта очищения. Однако этот день стал исключением. Кирилл смотрел на свою обнаженную подругу и привычно ждал, когда сработает инстинкт и предсказуемо притянет его организм к аппетитным формам постподруги. Минута шла за минутой, но ожидаемое приятное напряжение все не накатывало. В голове крутились какие-то совершенно бессвязные фразы и образы. Время от времени среди них жирным расплывшимся пятном проступала его оторванная рука. Подобная мешанина в конце концов совершенно увела его от предвкушения близости.

Это было очень странно. Никогда ранее никакие мысли, события и даже реальные препятствия не могли предотвратить или хотя бы затормозить включение одного из основных зомби-инстинктов. Только реализация другого включенного инстинкта была способна остановить близость. Впрочем, думать об этом именно сейчас Кирилл был совершенно не готов. Он продолжал смотреть на постподругу, пока ему не начало казаться, что он видит не ее, а свою потерянную левую руку. Тогда он закрыл глаза и начал слушать свое дыхание.

Не дождавшись прикосновений, Лина повернулась к своему зомби-парню и обиженно надула нижнюю губку. Когда и этот маневр не сработал, она закончила свой туалет и села на кресло рядом с кроватью.

– Что с тобой? – ее голос снова выражал обиду.