Центровая

Варвара Игоревна – баба знатная, но с моим отцом у нее не заладилось. Что-то у них было, но сейчас она для него пройденный этап. Она хочет, а он ею всего лишь пользуется. Водку по блату берет, меня вот на работу к ней устроил. Ну, может, иногда что-то случается, но свободы он себя лишать не собирается. Во всяком случае, я его так понимаю.

– Надо, чтобы захотел. Зачем ему это все? Совсем сопьется, с работы попрут, чем жить будет? Бутылки собирать? Ты представляешь себе, чтобы твой отец этим занимался?

Я пожал плечами. Вообще-то, этот жизненный этап у него не за горами. И с работы пнуть могут, и бабушка не вечная. Как бы он ее квартиру не пропил да на улице не оказался. Не факт, что я к этому времени здесь буду.

– Надо что-то делать.

– Баба ему хорошая нужна, – заявил я, скрыв усмешку.

– Так а я о чем! – Варвара Игоревна инстинктивно подправила грудь, сбалансировав полушария по высоте.

Кожа у нее там нежная, чистая, наверняка приятная на ощупь, только не по мне это дело. Да и она не намекала. Ей мой отец нужен, а не я, и меня такой расклад вполне устраивал.

Хорошая она баба, упакованная, дом свой. Если на отца надавить, то, может, упираться он не станет. Если мы с ней вдвоем на него насядем, то и подшить сможем. У мамы своя жизнь, у нее все пучком, а отец чем хуже?

– Вот если бы вы захотели взять его на поруки!.. – сказал я, выразительно глянув на Варвару Игоревну.

– Я подумаю. – Она чуть пожеманилась и наконец-то наполнила рюмки.

«Большой приз» – коньяк неплохой, отличное средство разогреть кровь с мороза.

Мы выпили по первой, Варвара Игоревна предложила по второй, но я покачал головой и сказал:

– Главное, чтобы сосуды расширились. А вторая рюмка их сужает.

– Зато третья снова расширяет. – Женщина усмехнулась.

– А там и четвертая! А как же работа?

– Золотые слова, – закручивая пробку, сказала она.

Работа у меня не ахти, но свои прелести в ней есть. Я ведь и сам мог навариваться на водке, прихватить по госцене ящичек-другой. С каждой бутылки – пятерка навара, это как минимум. Сейчас меня Варвара Игоревна особо не баловала, но лиха беда начало. Сработаемся, притремся, одна рука другую мыть будет.

Я ведь ей не только как грузчик нужен. Не зря же она у отца спрашивала про мое боксерское прошлое. Времена нынче неспокойные. Алкаши сдуру наехать могут, да и братва выискивает барыг и ставит их на бабки.

Уж я-то знаю, что такое рэкет. Этой весной к нам в зону заехал пацан из Долгопрудного, так он рассказал, как они Рижский рынок дербанили. И про люберецких я слышал, и про солнцевских, и про то, как чеченцы в Москве беспредельничают. Только вот против серьезной братвы я не потяну, пусть Варвара Игоревна и не надеется. Если она меня в долю возьмет, тогда еще можно будет подумать. Но зачем ей всерьез делиться со мной, если дешевле будет откупиться?..

Она уже собиралась идти к прилавку, когда дверь открылась, и в кабинет зашла длинноволосая блондинка в кожаной куртке и черных лосинах под короткой джинсовой юбочкой. Холодина на улице, а одежка на рыбьем меху, да и сапожки осенние, наверняка без утеплителя. Под юбку задувает! Не удивительно, что у девчонки зуб на зуб не попадал.

– Лизка, твою мать! – Варвара Игоревна всплеснула руками. – Где пальто?

– И кто тут мою мать?.. – Блондинка хмуро глянула на меня.

– Что ты несешь?.. – Женщина едва сдержалась, чтобы не назвать дочь дурой, во всяком случае, мне так показалось. – Почему раздетая? Пальто где?

– Моль трахнула! – глядя на меня, без всякого стеснения сказала Лиза.

Чумовая она девчонка и очень даже симпатичная. Глаза у нее красивые, волосы роскошные. Нос, правда, немного крупный, а рот, напротив, маленький. Но блеск ярко-голубых глаз затенял эти незначительные изъяны. Да и фигурка у девчонки потрясная – полновесная грудь, узкие бедра, длинные стройные ножки. Куртка у нее не приталенная, с дутым животиком из-за резинки снизу, но все же под ней угадывался тонкий стан. Кожа нежная, матовая. Язык острый, колкий.

Девушка смотрела на меня с пренебрежением. Неважный у меня вид – рабочая телогрейка, мешковатые брюки, ботинки с тупыми сбитыми носками. Она угадала во мне грузчика, отсюда и неприязнь. Но в то же время в ее глазах затеплился вдруг женский интерес. Может, и дрянная на мне обертка, но начинка вроде бы ничего.

– Что у вас тут?

Она подвинула стул, подсела к столу, взяла у матери рюмку, сама наполнила ее коньяком и выпила. Варвара Игоревна ничего не сказала, но посмотрела на меня с призывом понять Лизу и простить. Можно подумать, я не ничего не понимал. Замерзла девчонка, согреться ей надо.

Я взглядом показал на электрический чайник. Варвара Игоревна кивнула и потянулась к нему. Горячий чай будет сейчас как нельзя кстати, особенно под коньячок.

– Уф! Хорошо! – Выдохнув коньячную горечь, девушка полезла в сумочку, достала оттуда пачку тоненьких дамских сигарет.

– Лиза! – Варвара Игоревна аж взвизгнула от возмущения.

– Что Лиза? – буркнула блондинка. – Я уже восемнадцать лет Лиза. Я, между прочим, совершеннолетняя! – Протест она выразила, но сигареты все-таки спрятала.