Центровые

Конечно, как и у любого другого игрока, у Сабониса есть любимые и хорошо получающиеся приемы, а есть и такие, в исполнении которых — даже при такой отменной школе, какую он прошел, — Арвидас чувствует себя не слишком уверенно. Но это не страшно. Я вообще сторонник не подтягивания отстающих качеств, а шлифования главных. И вот Сабонис овладел отличным крюком, у него блестящая первая длинная передача, он стал спокойно бросать из–за трехочковой дуги, что раньше было прерогативой единиц американских центровых — «профи». Много занимаясь с отягощениями (это было необходимо, если он не хотел больше уступать физически более мощным противникам — ведь на первых порах от того же Ткаченко он буквально отлетал), в том числе со штангой (и не надо обращать внимания на его уверения, будто он, дескать, штангой не занимался — это явное кокетство), Арвидас стал настоящим атлетом, обрел вес (120 кг с лишним), силу, мощь, а значит, и благодаря этому мог расширить свои действия. Учитывая, что в детстве и юности он получил хорошее баскетбольное образование, что его не надо было учить азам баскетбола, работать с ним в сборной было сплошным удовольствием.

Многогранность Арвидаса, его артистизм иногда ему даже мешают. Так и видишь, как подчас ему хочется сыграть покрасивее, поэффектнее, ради красоты как таковой. Отсюда участившиеся потери мяча, за что его справедливо поругивают партнеры: мячом надо дорожить. Но так ли уж плохо его желание всегда играть красиво?

Когда–то мы недооценивали фактора красоты. Лет десять еще назад и я сам, наверное, кричал бы Арвидасу: «Отдай мяч наверняка! Сыграй проще! Не рискуй!» Но ведь мы выросли, мы ушли от примитивизма, сейчас мы не имеем права играть сухо, по стандарту, без импровизации. Лучшие мастера потому и были лучшими, что вносили в каждый эпизод что–то индивидуальное, какую–то свою изюминку. И нам тем более необходимо играть красиво. Рискованно — да, но — раскованно и эффектно, Поэтому на тренировках у меня ребята проводили дриблинг двумя мячами, жонглировали тремя–четырьмя, а то и пятью мячами, поэтому отрабатывали броски сверху с поворотом, причем в игровой ситуации, поскольку мастер обязан постоянно что–то придумывать, искать, пробовать. Сабонис в желании удивить, поразить особо изысканным финтом или пасом иногда перегибает палку. Но это чисто возрастное. Арвидас взрослеет и играет все продуктивнее. Если раньше партнеры ворчали на него за любовь к эффектам, то теперь не противятся такой манере своего центрового. И это понятно: ведь ошибок он допускает все меньше и меньше, хотя турнир на турнир, понятно, не приходится и, скажем, на чемпионате мира-86 в Испании процент брака у Арвидаса был необычайно (для него необычайно) высок. Но почему Сабонис был там сам не свой, я еще скажу.

В предисловии к этой книге я уже писал, почему люблю работать именно с центровыми. Сабонис лишний раз убедил меня в том, что я не зря акцентировал свое внимание на центровых, что это действительно очень неординарные и любопытные люди. Ну а в чисто игровом плане Сабонис заставил меня вновь и вновь задуматься о том, как бы неинтереснее, поэффективнее использовать талант этого уникального баскетболиста, при этом не отказываясь от других центровых, старожилов сборной.

И меня стали одолевать думы: как бы соединить в составе Арвидаса с Володей Ткаченко? И не от раза к разу, не экспромтом, не как палочку–выручалочку в безвыходном положении, как жест отчаяния при неудачно складывающемся матче. А сделать из сдвоенного центра наконец–то (помните мои мечты прошлых лет, на претворение в жизнь которых я не имел нужных мне для этого исполнителей?) стержень нашей тактики. Ведь это действительно было бы новым словом в баскетболе. Сегодня с двумя центрами играют уже почти все ведущие команды и сборные (если имеют в своем распоряжении достойные кандидатуры). А тогда я уже видел, какой грозной силой станут наши гиганты, какое давление — и физическое, и психологическое — они смогут оказывать на соперников.

И все же сомнения не оставляли меня. Да и не меня одного. Критически сначала восприняли создание такого тандема остальные ребята, прежде всего «маленькие», реактивные, играющие в сверхбыстрый баскетбол, какой я и проповедовал, в какой учил играть сборную, — такие, как Хомичюс, Валтерс, Еремин. И их можно было понять. Они опасались, что двое больших замедлят игру, сломают ее привычный ритм, погасят скорость. И безусловно, с центровыми прежней формации я бы не рискнул пойти на такой шаг в качестве постоянного средства усиления нашей игры. Даже на сочетание Ткаченко — Белостенный я бы тогда не пошел (хотя, убедившись в том, каким потенциалом обладает сдвоенный центр, именно эти ребята — я уже писал об этом — объединились и разбили сборную Москвы в спартакиадном турнире 1983 года). Но ведь теперь у меня был Сабонис…