Центурии. Книга пророчеств

Старший королевич, гарцуя на скакуне,
Погоняя, понесется вскачь очень резко.
Морда… Пасть… Нога запуталась в стремени,
Его повлечет, потащит, – ужасная смерть.

7-39

Предводитель французской армии,
Замечтавшись, потеряет главную фалангу.
Поверх мостовой из сланца и шифера
Через Геную углубятся чужеземцы.

7-40

Внутри бочонков, снаружи перемазанных маслом и жиром,
21 человек закроются перед портом.
Во вторую стражу совершат подвиг ценой жизни:
Отобьют ворота и будут убиты стражей.

7-41

Скованы кости ног и рук,
Из-за шума дом долгое время необитаем.
Будут выкопаны погребенные во сне.
Дом здоров и без шума, [снова] обитаем.

7-42

Двое вновь прибывших схвачены, яд
Подливая на кухне великого принца.
Оба застаны на месте судомойщиком,
Схвачен тот, кто мечтал извести до смерти старшего.

Письмо Генриху II

Непобедимейшему, могущественнейшему и Христианнейшему королю Генриху Французскому Второму – Мишель Нострадамус, смиреннейший и покорнейший слуга и подданный [желает] победы и счастья.

1. Благодаря тому высочайшему лицезрению, которое я испытал, о Христианнейший и победоноснейший король, когда мое лицо, дотоле долгое время безвестное, предстало перед божественностью Вашего безмерного величества, я оказался ослепленным навсегда, не переставая славить и по достоинству почитать тот день, когда впервые предстал перед ним, как перед единственным столь человечным величеством. И вот, я искал какую-либо возможность выказать добросердечие и искреннее усердие, посредством каковых в моей власти было бы еще более расширить свою признательность перед Вашим светлейшим величеством.

2. Понимая же, что действиями выразить их мне невозможно, в сочетании с единственным моим желанием в моем столь долгом затемнении и безвестности быть внезапно озаренным и оказаться пред ликом царственного ока и первейшего монарха во Вселенной, я пребывал в очень долгом сомнении – кому же мне посвятить эти три центурии остатка моих пророчеств, завершающие мириаду. И после длительных размышлений, в дерзкой отваге обратился я к Вашему Величеству, без того испуга, о котором рассказывает серьезнейший писатель Плутарх в «Жизни Ликурга»: видя [богатые] подношения и дары, приносимые в жертву в храмах бессмертных богов того времени, иные люди не решались делать подношения храмам, чтобы не поражаться слишком часто упомянутым расходам и подношениям. Несмотря на это, завидев Ваше королевское величие, сопровождаемое несравнимой человечностью, я обратился [к нему] не как к персидским царям, к которым совершенно не дозволяется подходить и даже приближаться.

3. Но благоразумнейшему, мудрейшему правителю посвятил я свои ночные пророческие расчеты, сочиненные скорее посредством природного дара, сопровождаемого поэтической страстью, чем по правилам поэзии. [Это пророчества], большей частью сочиненные и согласованные с астрономическими вычислениями в том, что касается лет, месяцев и недель и краев, стран и большей части городов и поселков всей Европы, включая Африку, и части Азии, измененные в соответствии с краями, прилегающими к большей части всех этих климатов, и сочиненные природным образом.

4. Кое-кто, кому следовало бы утереть нос, скажет на это: «стихотворный размер [этих пророчеств] столь же прост, насколько сложно понимание смысла». И все потому, что, о человечнейший король, большая часть пророческих катренов настолько сложна, что к ним невозможно подступиться, а еще менее того – истолковать.

5. И все же я помышлял оставить записи о годах, городах, поселках, краях, где произойдет большинство [событий], в том числе о годе 1585 и годе 1606, начиная с нынешнего времени, а именно 14 марта 1557, и доходя до самого [Второго] Пришествия, которое произойдет потом, в начале седьмого тысячелетия, – вычисленные настолько далеко, насколько могут простираться мои астрономические выкладки и другие знания, – когда противники Иисуса Христа и его Церкви начнут кишеть еще больше.