Центурион

“Зачем?” “Мне нужно было его отчаяние.” “Но цель?” “Моя цель – вы. Ваши взаимодействия с ним, ваша судьба и мотивации.” Признаться, это было последним, что я хотел бы услышать. Оказаться целью Элвиса Миниора Лютиана при любом раскладе – удовольствие сугубо ниже среднего.

Он говорил и говорил, и я верил ему, хотя знал, что вера моя опрометчива до безумия. По какой-то сложной причине, рассчитанной Аналитиком в Системе, я был винтиком, на которой держалась вся комбинация. “Мы должны создать общество, в котором дар Именователя не смогут сделать злом.” Я удивился, разве бог в традиционной концепции может быть источником зла? “Именователь не зло, он по-своему любит нас. Но во зло можно использовать все, любой дар, даже талант, даже свободу.”

“А нельзя ли обойтись без сомнительных подарков свыше?” – спросил я. “А вы бы выбросили такое? Вы бы сумели подавить соблазн? Вспомните коня Сея.” Я напряг память – Элвис намекал на древнюю легенду о заколдованном коне, который обрекал владельца на несчастье. Каждый новый владелец, прекрасно зная об участи предыдущего, теме не менее, вожделел чуда. Элвис Миниор погладил кротовый плед и неожиданно брюзгливо добавил: “Когда дела устаканятся, отпадет печальная необходимость в таких, как я.”

Я понял, что пора уходить. Напоследок я поинтересовался антиподом Именователя – если выбрать концепцию, в которой присутствует не абстрактный Мировой Разум, а настоящий бог, так должен же, в конце концов, быть и дьявол. Хотя, по мне так сам Элвис Миниор Лютиан Аналитик и есть самый настоящий сатана.

“Оркус? Мы сами создаем себе зло.”

Я уходил по арочной галерее, унося в душе этот двусмысленный ответ Аналитика.

Вежливый призрак Хиллориана ждал меня за порогом. Мне показалось, что он не хочет расставаться – я прибавил шагу, покидая серо-розовый город. Колонель упрямо брел следом до самых скал.

Уход из Лимба давался тяжело. Казалось, тяжесть города тащит меня вниз, камень под пальцами крошился, уступы скалы ускользали из-под ног. Почти на середине пути я увидел бесформенный комок, прилепившийся к скале. Им оказался злосчастный Ральф. Каленусиец был все еще жив, он зацепился за что-то и теперь ненадежно висел, явно не имея возможности дотянуться до подходящей опоры. Я не видел лица его – только макушку, висок, мокрые от тумана волосы. Я задержался ненадолго, закрепился как мог, нашел на ощупь его ледяную руку, сжал ее, и потянул каленусийца на себя. Несколько секунд мы болтались между небом и землей, потом он справился, ухватившись за уступ неподалеку.

Восхождение закончилось без эксцессов и в полном молчании. Там, наверху, не было никого. И все так же я ощущал незримое присутствие маленького замерзшего существа. Присмиревший Ральф молчал, стараясь смотреть мимо меня. Мы вместе, встав лицом к обрыву, пятились в мутное облако, потом исчезло и оно, превращаясь в мираж, в холодный утренний туман, в горький, почти невидимый дым догоревшего костра…

Я очнулся и обнаружил, что лежу ничком на той самой круглой огороженной поляне, Фалиан нетерпеливо тряс меня за плечо. Ральф, бледный до трупной синевы, но живой, валялся рядом. Я встал и пошел прочь, не обращая внимание на яростные окрики луддитов. Наверное, я шатался как пьяный. Уже близ окраинных домов Туле я почувствовал легкую боль в кисти. На двух фалангах левой руки, у основания ногтей, там, куда пришелся удар Ральфа, сочилась кровью глубокая рваная ссадина.

“Относительность реальности.”

Ну и во что мне теперь верить или не верить?

Dixi.

* * *

Хэри Майер скептически прищурился на свечу в медном подсвечнике.

– Dixi? “Относительность реальности”? Причем здесь моя книга? Фанатики накачали вас наркотиком и оставили спать на поляне. Успокойтесь. Вы пересказали собственный бред – несомненный и стопроцентный. Нематериальное невозможно облечь в такие яркие вещественные образы, пси-сфера – лишь мир абстрактных идей. К тому же, просчитать и организовать события на годы вперед – такое недоступно никакому Аналитику, никакой Системе Пирамиды. Кстати, каким образом в дело попал этот несчастный Ральф?

– Вы же знаете, Майер, на нулевиков не действуют наркотики. Ральф – всего лишь проводник, им нужен был я.

– Симониан, скажите вы что-нибудь.

– Не знаю, можно ли верить потустороннему Лютиану. Может быть, нет. Но я точно знаю одно – камни, туман, обрыв, город – все это существует. Это Лимб. И тень Мюфа до сих пор сидит на пороге его…

Глава XXIX В кольце

7006 год и позднее, Порт-Калинус и сектора.

Бои в столице затягивались, переходя в мелкие стычки и удары исподтишка. Жирный дым пылающих машин развеялся, оставив на белом мраморе налет грязной копоти, острое крошево стекла все так же усеивало тротуары квартала, прилегавшего к Пирамиде, остов пустого, разгромленного штурмовыми группами Департамента чернел оголенными ребрами конструкций.