Центурион Траяна

– Фламма, что с тобой? – хлопнул по плечу товарища Приск. – За слова и мысли больше никто не судит. У нас наилучший принцепс! Аве, Траян!

– Наилучший принцепс! – подхватил Кука.

– Наилучший принцепс! – взревел Малыш.

– Ладно, не трусь, – засмеялся Адриан. – Лучше покажи, что у тебя за свитки. Что-нибудь ценное по военному делу есть?

– Иосиф Флавий… «Иудейская война»… Про штурм Иотапаты как раз сейчас читаю.

Адриан, не дожидаясь разрешения Фламмы, выхватил футляр из сумки.

– Мои свитки! – пискнул «библиотекарь».

– Приходи ко мне вечером в палатку, вместе почитаем, – отозвался Адриан.

И ушел.

– Как думаешь, мне пойти? – повернулся Фламма к Приску, к советам которого прислушивался больше, нежели к приказам Куки или даже Валенса.

– Ты выщипываешь волосы на заднице? – спросил Приск без тени улыбки.

– Нет, – опешил Фламма.

– Тогда тебе ничто не грозит. Иди.

* * *

Вечером, вернувшись в палатку, Фламма ринулся к Приску.

– В чем дело? – спросил тот. – Ты потерял невинность?

– Нет, что ты… мы только вели восхитительные философские беседы. Адриан обещал приглашать меня к себе в палатку и в дальнейшем. И он вернул мне мои свитки… правда, не все.

– Очень мило с его стороны. Он решил облегчить твою ношу, – заметил Кука.

– О чем же вы так долго говорили? – поинтересовался Приск.

– О великом Сципионе Африканском. О его первых победах в Испании и о том, какие игры он дал в честь победы…

– Адриан уже готовится праздновать победу? – удивился Приск.

– Не сбивай меня! – возмутился Фламма. – Я не о том хотел сказать… Ты слышал про Аристея? У Адриана был вольноотпущенник по имени Аристей.

– В каком смысле – был? – Приск насторожился.

– В том, что он исчез.

– Сбежал? Похитили?

Все легионеры тут же собрались возле «библиотекаря».

– Не так! Он сначала умер, а потом исчез. Слушайте… не перебивайте. – Фламма схватил первую попавшуюся кружку, глотнул, потом продолжил: – Зенон вошел сегодня утром в палатку и видит, что Аристей лежит бездыханным. Зенон стал бить парня по щекам, прыскать в лицо водой, а парень вроде как спит, но при этом не просыпается. И не дышит. Но на вид как живой. Зенон побежал звать лекаря на помощь, вернулся вместе с лекарем и Декстром. А парня нет. Исчез Аристей.

– Занятно, – неопределенно протянул Приск, прикидывая, чем может ему грозить исчезновение вольноотпущенника, который числился все еще под его присмотром.

– У Геродота была точно такая же история. Будто бы жил такой Аристей, который мог находиться в разных местах, исчезать и появляться вновь. И еще мог обращаться в ворона. Ты слышал?

– Геродот лично мне не рассказывал, – ответил Приск. – И ворона я рядом не видел.

– Я думаю, – сказал Тиресий, – Аристей еще вернется. Но, возможно, не скоро. Сейчас он общается с богами.

– А я вот думаю, что наш красавчик общается с даками. Его взяли наши на северном берегу. Как он туда попал, парень не распространялся. Чуть мы продвинулись в глубь дакийских земель, он сбежал… Юнец просто умеет втираться в доверие, – зло сказал Приск.

С ним никто не стал спорить.

Глава V Перевал Боуты

Весна 855 года[156]от основания Рима. Перевал Боуты[157]

Буридаву взяли штурмом и сожгли – от дакийского городка не осталось ничего – ни деревянных построек, которые быстро слизал огонь, ни частокола, обломки которого пошли на строительство временной римской крепости, названной в честь императора «Кастра[158] Траяна». Разве что земляные валы Буридавы сохранятся еще какое-то время, но и они вскоре скроются под покровом травы.

Впереди лежал перевал. Взять его просто так в лоб было невозможно. Даки наверняка стерегли извилистую прибрежную полосу, по которой только и можно пройти римской армии с ее обозом, машинами и тяжеловооруженной пехотой. Причем дорога была только на одном, западном берегу реки. К восточному берегу вплотную подступали покрытые лесом горы. Если даки заняли весь перевал – а они наверняка это сделали – вышибить их оттуда будет делом немыслимым.

Для Приска и его друзей, для Адриана наступал момент, которого они так долго ждали.

* * *

Вечером Адриан собрал «славный контуберний» в своей палатке. Не позвали только Оклация – его сочли слишком неопытным для предстоящего похода.

– Завтра, – объявил он, – мы уходим в горы. Пойдем тропой, которую когда-то разведали Кука с Приском. С нами выступит пять центурий из Первой смешанной когорты альпийцев. Я выбрал самых натасканных ходить по горам. Лорики не брать. Часть груза потащат носильщики. Они вернутся через день, а мы двинемся дальше.

Что римляне будут делать, когда по вьючным тропам зайдут дакам в тыл, Адриан не распространялся. Днем он долго совещался с Лаберием Максимом. Они сидели вдвоем в палатке наместника, пили хиосское, ели поджаренную на огне оленину. Вино было неразбавленным. Оленина зажарена в самый раз.

– Ты уверен, что я должен позволить тебе отличиться? – спросил Лаберий Максим после третьего бокала. Лицо его раскраснелось, но командующий армией был уверен, что не пьянеет.