Центурион Траяна

Пятеро легионеров вернулись в лагерь по личному распоряжению Адриана. Внимание императорского наследника – оно, конечно, приятно греет душу… Да только Элий Адриан пока не наследник и станет ли им – вопрос очень даже спорный. Уж больно извилист и сложен путь Адриана наверх. А главное – не любит Траян своего племянника, не любит, и все. Слишком они разные. Один – солдат, другой – философ. Траян воюет по зову сердца, Адриан – из расчета. А расчеты его сложны и запутанны, и планы сомнительны – в том смысле, что сомнительно их исполнение. Такие как Адриан задумывают всегда нечто грандиозное, но им редко удается воплотить свои мечты. Когда-то Адриан рассказал Приску, что мечтает построить огромный храм всех богов с окном-оком в вершине купола. Похоже, Адриан и Империю мечтал создать как этот храм – один огромный дом, где каждому хватит места – и богам, и людям под надзором всевидящего благосклонного ока мудрого императора.

Жизнь в постоянном каменном лагере сильно отличалась от той, что вели легионеры в походе. С каждым годом военных трудов в их жизни становилось меньше, все больше времени проводили они в канабе – поселке, что разрастался поблизости. Лет через пять—десять после начала службы многие легионеры обзаводились кухарками – рабынями или вольноотпущенницами, – и по улицам канабы бегал целый выводок незаконно прижитых деток. Правда, из пятерых легионеров «славного контуберния» никто пока не имел семьи. Но разговоры то и дело заходили. Больше всего на эту тему любил болтать Кука, а вот Приск в них не участвовал. После того как он узнал от Майи, что красавица Кориолла бегает тайком в лупанарий,[51] он вообще старался на подобные темы не говорить.

Возле кухни несколько лагерных рабов не спеша кололи дрова, растапливали печь – еще только готовились выпекать хлеб. Припозднились, лодыри, только к обеду успеют. Гермий, после летнего похода превратившийся из раба в вольноотпущенника, пробил деревяшкой ледяную корку в ведре, вытащил льдину, повертел в руках. Льдина была толщиной в три пальца.

– На кухне стояла, не на улице, – пояснил Гермий.

Приск понимающе кивнул. Сильный мороз. А раз так – лед на Данубии уже достаточно крепок, чтобы выдержать всадника с лошадью. Не сегодня завтра пожалуют варвары из-за реки. Гонцы, отосланные в Виминаций и в Диррахий, выехали восемь дней назад из Нов. До Виминация, меняя лошадей, посланец наверняка добрался. До Виминация, но не до Рима. Если Траян в Риме (а это не исключено), дело плохо.

Вчера, сначала утром, а потом вечером, уже в темноте, Кука с Приском ездили верхом к данубийскому берегу. На том берегу наискось от Эска располагался дакийский городок[52] Сацидава. Обычно зимними ночами поселение казалось черным – если только не случалось в городке пожара. Теперь же варварский берег светился мутно-красным маревом. Означать это могло одно – сотни разожженных вокруг Сацидавы костров. Ничего необычного в этом не было: кочевники из скифских степей зимой приходили на Данубий не только грабить, но и торговать – пригоняли на продажу коней, домашний скот, войлок, рабов. По льду переходили на эту сторону отдельные всадники, вели с легионным квестором переговоры – сколько и за что римляне готовы платить. Сговорившись, опять же по льду, подвозили товары. Но в этот раз – Приск и Кука были уверены – речь о торговле не пойдет.

Вернувшись, разведчики тотчас сообщили о том, что видели, префекту лагеря. Префект и военный трибун собрали всех центурионов, совещались часа два. В обычное время варвары, скорее всего, к лагерю и не сунулись бы – с полным легионом тягаться грабителям не по зубам. В такой ситуации легат выводит когорты из лагеря и попросту уничтожает незваных гостей. Но при нынешнем положении дел никто за ворота даже не сунется. Разумеется, тут же еще с одним донесением отправили бенефициария в Виминаций – мало ли что, вдруг прежний гонец не сумел добраться. А вот что делать дальше – было не совсем ясно. Дополнительно укреплять лагерь? Он и так был укреплен – еще в прошлом году стены обновили, запасы сделали, дополнительные машины стояли в мастерских наготове. Префект лагеря отдал приказ рано утром все метательные машины проверить, натяжение жил отрегулировать да установить, где надо, машины на стены, так что у префекта фабрума[53] работенки на следующий день будет невпроворот. Оставалась еще канаба. Опять же послать людей для обороны канабы не было никакой возможности, так что придется гражданских забрать к себе в лагерь.

– А если Приск и Кука ошиблись, и никакого вторжения не будет? – спросил центурион Пруденс. – Поднимется паника, люди оставят дома, имущество…

У него у самого в канабе имелась кухарка и двое прижитых от нее детишек. Ну и половинка домика со всяким скарбом, новенькие двери и замки центурион лично поставил.

– Дом в канабе стоит шестьсот денариев, – напомнил префект лагеря. – Столько же, сколько один хороший раб. Люди дороже домов. Завтра после первой дневной стражи будем переселять.