Центурион

— А? — слегка ошарашенно переспросил Карпекс в пригасшем свете факела, шипящего на кучке отбросов.

— Одежду, говорю, натягивай! — резко скомандовал Катон, срывая с себя долгополый халат и нагибаясь над телом стражника. Отстегнув застежку, он снял с его головы шлем, подкладку и отстегнул пояс с мечом. Карпекс под его взглядом опустился на колено и после неохотной паузы стал проделывать то же самое с начальником стражи.

На стражнике была громоздкая кольчуга, стянуть которую с груди, плеч и головы было не так-то просто; Катон сдергивал ее яростными рывками. Наконец это удалось, и он продел в ее проймы голову и руки; дальше кольчуга соскользнула под своим недюжинным весом сама и облекла тело. Прежде чем надеть и застегнуть под подбородком конусовидный шлем, он нахлобучил на голову подкладку. Карпекс все еще возился со своей кольчугой; пришлось ему помогать. Затем Катон подхватил факел и сунул его своему спутнику и, наконец, нагнувшись, поднял копье стражника.

— Ну вот. Так нам хотя бы не грозит избыток нежелательного внимания. А теперь, Карпекс, веди в то подземелье.

Раб повернулся и затрусил по проулку; Катон за ним, почти вплотную, чтобы видеть высвеченное факелом пространство впереди. Карпекс, несмотря на сумрак ночи, уверенно вел его по лабиринту приглушенных улочек. Местные жители на пути не попадались ни разу — видимо, таились у себя за запертыми дверями, молясь, чтобы бунтовщики их не тронули. Вот лазутчики ступили в проход пошире, который вывел их на рыночную площадь с голыми торговыми рядами. Где-то из темноты послышалось ворчливое бормотанье, и обернувшись на звук, Катон с Карпексом успели заметить невдалеке фигуру, которая тут же исчезла, прошелестев в ночи быстрыми шагами.

— Наверное, кто-то из нищих, — предположил вполголоса Карпекс. — Они частенько ночуют на базарах. Нам сюда, хозяин. — Он указал на каменное строение с низкой сводчатой дверью, как раз посредине площади.

— Что это?

— Один из входов в канализацию города. Иногда им пользуются землеустроители, а так он почти всегда заперт. — Раб улыбнулся. — По крайней мере, так они полагают.

— Заперт? — с глухим отчаянием переспросил Катон, пока они приближались к тяжелой клепаной двери, плотно вделанной в каменную арку. — Как же нам быть?

— А вот смотрите, — усмехнулся Карпекс, изучая взглядом железную скобу, под которой засов надежно уходил в каменную кладку. Вынутым кинжалом раб кое-где зачистил зазоры меж камней и беспрепятственно вставил лезвие туда, где должен находиться скрепляющий раствор. Воткнутый кинжал он некоторое время с усилием покачивал туда-сюда, пока квадратный кусок камня не начал понемногу выпрастываться наружу. Как только появилась возможность ухватить камень за края, Карпекс вынул его и аккуратно опустил на землю. Засов теперь обнажался полностью, и можно было открыть запертую дверь. Дно двери скрежетнуло о плитняк; протяжно, как спросонья, застонали железные петли. Лазутчики, поморщась, пришипились, но погодя довели дело до конца и проскользнули в образовавшуюся брешь.

— Как ты узнал насчет двери? — полюбопытствовал Катон уже внутри.

— Это я так устроил, чтобы мы с князем могли без постороннего ведома проникать и изникать из этих ходов. Если к тому камню не приглядываться специально вблизи, то и не узнаешь, что его можно выдвигать. Идемте.

Карпекс нырнул под низкий свод, освещая перед собой дорогу факелом. Внутри находилась небольшая каменная площадка, откуда вниз к ходу вело несколько щербатых ступеней.

— Хозяин, дверь лучше прикрыть.

Катон, стараясь, чтобы петли ныли как можно тише и плавней, вставил дверь обратно в арку.

— Ну вот, — кивнул он Карпексу. — Теперь можно идти.

Верхние ступени были сухи, но несколько нижних покрывал осклизлый налет, и под низкий свод туннеля Катон ступил не без опаски. Дыхание перехватывало от вони нечистот; чахлый огонек факела и тот, казалось, задыхается. В его мигающем неверном свете подземный ход тянулся в обе стороны насколько хватает глаз. Ступени исчезали в неспешном и каком-то вязком течении тухлой воды, в которую после некоторого колебания первым ступил Карпекс; она доходила ему до середины голеней. Раб тронулся по зловонному течению направо; Катон следом. В жирно смердящем воздухе Катон поминутно сглатывал, мучительно перебарывая тошноту.

— А идти долго?

— Несколько сот шагов, хозяин, — и мы уже под цитаделью.

Они прошли не больше полусотни, когда сзади в глухом ватном воздухе ржаво визгнули петли, заставив их обоих приостановиться и вслушаться. Сырым эхом донесся до слуха гул голосов, а чуть погодя там, где сзади шли наверх ступени, красновато очертился арочный свод.

— Шакал он, этот твой нищий, — процедил Катон. — Должно быть, кого-то привел. Да быстро как… А тот недобиток, верно, поднял на ноги весь город.

— Что будем делать?

— Ты в темноте путь отсюда найти сможешь?

— Нет.

— Тогда вперед, и без задержки!