«Центурионы» Ивана Грозного. Воеводы и головы московского войска второй половины XVI в.

Причина же, по которой пожар в городе был потушен, стала ясна Кетлеру и его комтурам утром следующего дня, 12 мая, когда в его лагерь прибыли нарвские кнехты и беженцы. Из их сбивчивых и противоречивых рассказов следовало, что с началом пожара (а обвиняли в нем некоего цирюльника Кордта Фолькена) московиты «переправились на лодках и плотах, подобно рою пчел, на другую сторону, взобрались на стены и, так как нельзя же было в одно и то же время и пожар тушить, и врага отражать, то жители и убежали в замок, а город предоставили неприятелю». Русские же потушили пожар и начали готовиться к штурму замка⁵⁷⁵. Русские же летописи дополняли этот рассказ рядом интересных подробностей. По их сведениям, Басманов, заметив начавшийся в городе пожар, послал в Нарву парламентеров, которым наказал напомнить бюргерам, «на чом били челом государю, чтобы на том слове стояли и государю добили челом; и их в город пустили». Ответом был отказ выполнить прежние обещания, после чего Басманов повел своих людей на штурм: «в Рузкие ворота велели приступати головам стрелецким Тимофею да Ондрею (Тетерину и Кашкарову. – В. П.) с стрельцы, а в Колываньскые воевода Иван Ондреевич Бутурлин да с ним головы з детми з боярьскими». Переправившись на подручных средствах через Нарову, стрельцы Тетерина и Кашкарова во главе со своими головами сломили сопротивление неприятеля и, открыв Русские ворота, впустили в город Басманова и Адашева с отборными сотнями поместной конницы. Тем самым исход битвы был решен, а когда через Ревельские ворота в Нарву ворвались люди Бутурлина, остатки нарвского гарнизона и бюргеры с семьями укрылись в Вышгороде. Здесь, в нарвской цитадели, за ее укреплениями они надеялись отсидеться до подхода Кетлера с его людьми⁵⁷⁶.

Тем временем занявшие Нарву стрельцы и дети боярские начали осваиваться в городе. Пожары мало-помалу были потушены – как писал ливонский хронист Ниенштедт, «чтобы тем легче можно было овладеть замком, который хотя с наружной стороны и был довольно сильно укреплен, но со стороны к городу был не так хорошо защищен» (вот и выходит, что авангард Кетлера, подойдя к Нарве, убедился в том, что пожара нет, ну а раз так, то и причин для беспокойства нет, и, поскольку береженого Бог бережет, повернул назад с известием, что все в порядке), взятые с боем неприятельские пушки русские пушкари и стрельцы Тетерина и Кашкарова развернули против Выш города и присоединили их «голоса» к «хору» ивангородской артиллерии. Тогда же один из ивангородских воевод, П.П. Заболоцкий, слывший немецким «доброхотом», обратился к «немцам» с предложением сложить оружие. Он пообещал тем, кто не желает быть подданным русского государя, отпустить восвояси со всеми «животами» и семьями, тем же, кто решит остаться, – компенсировать ущерб, отстроить дома и пр. Ответом на его предложение, согласно сообщению пережившего штурм и короткую осаду Нарвы гауптмана рижских кнехтов Вольфа фон Зингегофа, стали слова «отдают только яблоки и ягоды, но никак не господские и княжеские дома»⁵⁷⁷.

Засевшие в цитадели остатки гарнизона Нарвы и успевшие перебраться под защиту ее стен и башен бюргеры надеялись на помощь воинства Кетлера, однако, как уже было показано выше, надежды их оказались тщетными – спасения с той стороны не было. Между тем канонада продолжалась – как писал русский летописец, русские «воеводы приступали до вечера со всех сторон и из наряду с Ыванягорода и из Ругодива из их же наряду стреляли по Вышегороду». Запасов в цитадели было всего ничего, боеприпасов оставалось всего на полчаса стрельбы. И когда вечером 11 мая к воротам Вышгорода снова подошел нарвский бюргер Бартольд Вестерманн, выступавший посредником в переговорах между русскими воеводами и запершимися в цитадели гарнизоном, и предложил капитулировать, на этот раз «прислали немцы бити челом, чтобы воеводы пожаловали их, князьца выпустили и с прибылными людми»⁵⁷⁸.

После кратких переговоров соглашение было достигнуто. И снова дадим слово летописцу – по его словам, царские «воеводы князьца и немец выпустили, а Вышегород и Ругодив Божиим милосердием и царя и великого князя государя нашего у Бога прошением и правдою его взяли, и с всем нарядом и с пушками и с пищальми и з животы с немецкыми (согласно Лебедевской летописи, в Нарве было взято «пушек болших и менших 230», ливонский хронист Реннер же, напротив, уполовинивает эту цифру, сообщая, что в руки русских попало 3 falkunen и 2 falkeneten из Риги и собственно нарвских 3 falkunen, 28 kleine stоcke, 3 quarter slangen, 42 dobbeide haken и 36 teelnaken, итого 117 пушек и всяких haken-гаковниц. Правда, русский летописец делает оговорку «и с пищалми», то есть можно предположить, что в 230 записаны были не только артиллерийские орудия всех калибров, но и ручное огнестрельное оружие. – В. П.); а черные люди добили все челом и правду государю дали, что им быти в холопех у царя и у великого князя и у его детей вовеки»⁵⁷⁹.