Цепь Севера

Оно, словно выбираясь откуда-то из-под земли, всё больше и больше увеличивалось в размерах и в этот момент, в небе снова появились две синие точки. На этот раз они больше не казались такими маленькими.

Над одной из них был круглый конструкт, огромных размеров. Руны плетений четко читались даже с места, где находился Игорь. А нити силы, соединяющие конструкт и светящуюся точку, были заметны даже без магического зрения.

Вторая же выглядела не менее впечатляюще. Из неё, росли сотни или даже тысяча гибких, извивающихся и искрящихся жгутиков, которые удлинялись с каждой секундой, а затем раздваивались, разстраивались, заполняя и освещая собой небосвод.

А затем эти точки, синхронно, принялись атаковать Нечто. Миров сразу ощутил. Как воздух вокруг начал тянуться к форту. Ветер поднялся такой, что ему пришлось сжать пространство, чтобы согнуть металл и ухватиться за появившиеся складки.

Грохот, молнии, гул ветра, всё смешалось в один нескончаемый гул, который оглушал Игоря. Затем, черные тяжелые тучи, стали сжиматься, принимая форму копий и мчаться вниз, врезаясь своими острыми концами в темное, разрастающееся тело.

Земля тряслась, порывы ветра начали поднимать в воздух людей и тварей, срывая их со своих мест и волочить по камням.

— Это конец, — не слыша сам себя произнес Миров.

Небеса обрушались на землю прямо на глазах Игоря, земля содрогалась, а воздушные вихри уносили её далеко в высь. Что это, если не конец света? Кто или что вообще на такое способен?

Артийский форт, высоко в небе

Я обрушивал на тварь всё, на что был способен. Каждое плетение, способное нанести урон, которое было в моей голове. Каждый конструкт, который передал мне медальон. Но этого было мало.

Семя продолжало расти и кажется, будто не замечало моих атак. Даже небесные копья, конструкт, заставляющий облака принимать форму оружия и падать вниз, только немного замедлили тварь.

То же самое было и у Торчина. Древний маг лупил по растущему монстру из всех стволов, но даже если нам и удавалось нанести ему повреждения, они тут же зарастали, а тварь становилась всё больше.

— Крест, — обратился я к Рыжему. — А мы сможем её точно так же, как слык, ну ты понял…

— Ты совсем ёб*** — раздавшийся грохот, от заклинания Торчина, заглушил даже мысленные слова Креста.

— А есть варианты? — скручивая сотню, покрытых искрами цепей в одну и обрушивая их на разрастающееся семя, спросил я.

— Не знаю, — растерянно произнес Крест.

— Ну, тогда решено!

Поднявшись на потоке воздуха чуть выше, я развернул в стороны все свои цепи, а затем, зачем-то закрыв глаза, полетел на встречу проклятому монстру.

Артийский форт, не далеко от семени

Одноглазая тварь забилась в расселину, оставшуюся после обрушения одного из зданий и подняв голову вверх, наблюдала за тем, что происходило в небе.

Она чуяла запах своей цели, знала, что одна из точек, парящих высоко в небесах, это она. Тварь ликовала и одновременно была расстроена. Ей хотелось поскорее добраться до цели, Они не дали ей крыльев, поэтому тварь должна была ждать.

Наблюдая за целью, монстр увидел, как та вдруг резко, словно снаряд, бросилась вниз к семени, темные сгустки которого, волнами стали накатывать на цель и пытаться её поглотить.

Даже когда цель оказал внутри жижеобразной материи, вспышки молний просвечивали её, отчего одноглазый смог разглядеть маленький человеческий силуэт.

А затем семя остановилось. Оно перестало расти, накатывающиеся друг на друга и увеличивающиеся сгустки замерли, и монстр почувствовал боль.

То, что творилось с семенем пугало, оно будто бы исчезало, будто бы цель поглощала его, доставляя при этом, Их главному детищу, невыносимые боль и страдания, которые чувствовали все его порождения.

То, что раньше было Матвеем Громовым, испытало страх. Эмоцию, на которую казалось не могло быть способно. Даже искры, покрывавшие костяной хребет, исчезли, чтобы это чудовище-цель, не сделало с одноглазым то же, что делает с семенем.

Секунды превращались в минуты, боль семени, выжигала одноглазого изнутри, а затем, он почувствовал, что всё кончилось.

Материя, из которой состояло семя, начала превращаться в пыль, которую тут же, закручивая в вихревые клубы, подхватывали порывы страшного ветра.

Но даже там, внутри пепла семени, тварь продолжала чувствовать цель. Одноглазый видел, как иногда, особенно яркие вспышки внутри вихря, освещают небольшую человеческую фигуру, которая, кажется, начала стремительно падать вниз.

Несмотря на страх, одноглазый, припав к земле, короткими перебежками, двинулся к месту, где должен был упасть человек.

Их приказ, по-прежнему был сильнее чем любые, даже самые сильные чувства, а значит он исполнит свой долг и послужит им.

Артийский форт, недалеко от земли

— Тормози, мать твою! — орал я на Рыжего.

— Пыта-а-а. сь, — отвечал мне он.